Герои

Но (поскольку ноги Ясона так и торчали из того самого угла) на трон сел сын Пелия, а Ясона и Медею изгнали из Иолка.

Античный форум

Аид: Геката, у этой жрицы даже уже не твои методы…

Геката: Ну, это ж колхидцы. Если что не так – «Вах, зарэжю!»

Эет: А-а-а-а! Ясон, дружище, знаешь что?! За такую мне и руна не жалко!

63. Отеллы рядом не валялись

После изгнания Медея и Ясон осчастливили своим проживанием Коринф, достаточно надолго, но и достаточно двусмысленно. Поскольку примерно в то время, пока Медея рожала и воспитывала двоих детей, Ясон начал заглядываться на местную царевну Главку. А ее отец выдал эпическое «Ну, а что, я не против, герой все-таки». То есть, изменник коварный решил жениться на Главке и бросить Медею.

На секундочку, чтобы все прониклись ситуацией, — он решил бросить Медею. Жрицу Гекаты. У которой только один режим решения проблем — «Медея кромсать». И которую природа, кажется, наградила недостающими у великого героя тестикулами.

Покаменев и поголодав несколько дней, Медея впала сперва в неистовство и проклятия (икалось всем и под землей, и на Олимпе, а уж во дворце Креонта на нездоровую икотку пробило последнюю курицу в углу), потом начала звать смерть (смерть осмотрительно не явилась). После чего Медея таки вошла в нужный режим и решила действовать в стиле «Всэх убью, адна астанус», не исключая из печального списка и собственных детей — в общем, все, чтобы показать Ясону, что нет, царство Аида — это достаточно дружелюбный, обходительный мир, да и его обитатели еще ничего, а вот то, что ты, дорогой, получишь от меня на прощание — это действительно эпик.

Так что когда на горизонте возник Креонт, который малость опасался метода Медеи решать проблемы — Медея действовала в стиле, который потом возьмут себе на вооружение пингвины-коммандос из одного мультика. То есть, улыбалась и махала. И на все речи царя в духе «У-у! Удались из Коринфа с сыновьями, а то ж я тебя за зятя… это… вот!» — отвечала, что вот, еще бы денечек, увязать узелочек и повесить на палочку — чтобы было, с чем по миру пойти.

Появление Ясона с готовым набором фраз наподобие «Я делаю это только ради нашего блага», «Моим детям будет просто круто, если у меня родятся от Главки другие дети, то есть ты же понимаешь, как наших-то будут любить!» — было встречено без улыбок и отмашек, зато с активным поиском гипотетической скалки. Покровительница Ясона Гера, с уважением послушав то, что Медея высказала мужу, записала пару слов и пошла пробовать на Громовержце. Ясон послушал и удалился, чутко ощущая, что сейчас аргументы словесные у Медеи подойдут к концу и начнется бытовое насилие.

Медея же тем временем занялась поиском отходных путей, которые и нашлись в Афинах. Царь Эгей (тот самый, который папа Тесея и прыгун со скал), проникшись трагической историей и посулами решить проблему с бездетностью (нет, не методом «Медея кромсать!», другим!), — согласился предоставить надежное политическое убежище. С одним условием: границу новоявленная беженка будет пересекать сама. Медея, у которой в запасе всегда была колесница Гекаты, опять улыбалась и махала…

После чего (все еще с улыбкой и машущая) колдунья вернулась к себе и учинила там такое, что Отелло бы от зависти занялся самоудушением. Для начала Главке был послан подарок — одежда и венец с неявными бирочками «Пропуск в Аид досрочно». Аэды не донесли, о чем думала Главка, которая сразу же все это кинулась на себя мерить. Наверное, что-нибудь вроде «Ути-пути, жрицы Гекаты такие добрые! А если у них увести мужей — они и еще добреют! И конечно, несмотря на то, что эта колдунья варит яды — она ими в жизни не пользовалась!» В общем, заблуждения рассеялись быстро, и померла Главка в мучениях, захватив с собой еще и отца, который не знал техники безопасности при работе с отравленными плащами.

Примерно в это самое время у Ясона тоже рассеялись кое-какие заблуждения (вроде «А чего там, потомок Гелиоса, колхидянка, поубивала кучу народу, поплачет и простит»). Медея доразвеяла то, что осталось, появившись перед мужем на колеснице с драконами. И вместе с телами детей, в духе «Я ж вас породила, я ж вас как Тарас Бульба». Еще раз изобразив всю четверку пингвинов, только очень кровожадную («Выскаляемся и машем!») — Медея отбыла в Афины, где и занялась решением проблем с бездетностью.