Герой

Наконец мой мозг сосредоточился на происходящем, и я замерла, губы больше не двигались в унисон с его. Кейн почувствовал мое нежелание и смягчил поцелуй. Он коснулся моих губ раз, второй, прежде чем отодвинуться.

Мы глазели друг на друга, одинаково сбитые с толку произошедшим.

— Я уезжаю, — эти слова первыми вылетели из моего рта. — Не в квартиру. В смысле да, в квартиру, но немного другую. Ты помнишь Антуана Фоше? Я представила его тебе в аэропорту.

Кейна вцепился пальцами в мои руки. Я не думала, что он даже осознал это.

— Я помню, — ответил он грубо.

— Его сестра предложила мне работу в компании по организации праздников в Париже. Сегодня я приняла предложение. Уезжаю через четыре недели.

Мгновение он смотрел на мое лицо, словно пытаясь убедиться в том, насколько я серьезна. Отпуская меня, он отступил назад.

— Ты поэтому плакала?

Я почувствовала злость, гораздо мощнее боли, которую ощущала раньше.

— Я только что сказала, что покидаю Бостон, и вот такая у тебя реакция?

Когда он посмотрел на меня, его челюсть сжалась. Хоть какая-то реакция лучше предыдущего нелепого вопроса.

— Я не поэтому плакала, — ответила я. — Я нашла фотографии.

Растерявшись, он пожал плечами.

— Какие?

— Те, на которых я, мы. Они в боковом столике.

Его ответом стали несколько осторожных шагов назад. Вновь появившиеся слезы задрожали на моих ресницах.

— Я уезжаю. Так что единственное, что тебе от меня останется — те гребаные фотографии.

Перед его лицом опустилась глухая стена.

Теперь я поняла. Все, как говорила Эффи. Кейн никогда не становился более холодным и отстраненным, чем когда был полон решимости скрыть то, что чувствует на самом деле.

— Я не собираюсь стоять и спорить на эту тему снова и снова. Просто скажу, что выйдя за эту дверь, возненавижу тебя за то, что выбросил меня из своей жизни, в то время как правда в том… правда в том, что ты меня любишь. Знаю, это так, даже если ты отрицаешь. И на твоем месте я не смогла бы вынести мысль, что ты меня ненавидишь, независимо от того, как сильно мы отдалились. А я буду ненавидеть тебя, если не прекратишь лгать. Так что или ты скажешь мне, что скрываешь, или нет. Но тебе стоит знать, что я точно возненавижу тебя, если не расскажешь. — Я сморгнула слезы. — А я так устала от самой идеи непрощения.

По ощущениям я ждала ответа целую вечность. Дождавшись, не понимала, что испытывать: облегчение или беспокойство. Взгляд его ожесточился, и он кивнул.

— Отлично, хочешь правды — будет тебе правда, но сначала выпей лекарства.

— Это я могу сделать. — Мне не понравился нервный резкий тон его голоса.

Как только проглотила таблетки и присела на диване в другом конце комнаты, Кейн походил немного вперед и назад передо мной.

— Собираешься присесть?

Мое сердце забилось сильнее от его возрастающего беспокойства. Господи, что он скрывает? Вместо того чтобы присесть, он встал передо мной. Меня затошнило.

Мы встретились взглядами, и тошнота усилилась. Он выглядел злым, а я не знала на что.

— Кейн, — прошептала я.

— Я не для тебя, Лекс, — произнес он, и стало понятно, что он в это верит.

Я вспыхнула от досады.

— Это исключительно мой выбор.

— Нет, мой.

Мы смотрели друг на друга, пока во мне снова не вспыхнула злость.

Кейн прошелся рукой по своей груди.

— Только Генри и вовлеченные люди знают это о моем прошлом. Я тяжело работал, чтобы убедиться, что оно похоронено.

Ох, блядь, о боже, ох черт, ох, блядь…

— В школе я работал официантом в пафосном ресторане на Сосайети-Хилл. Я поступил в Уортон по стипендии, но жил не в лучшем студенческом общежитии в Филадельфии, и мне нужны были деньги. Они требовались не только на жизнь, но также чтобы инвестировать. Я встретил Генри в колледже, и у него имелись связи. Он устроил меня на работу в ресторан. Лучше, чем ничего… Пока я там работал, женщина постарше сделала мне предложение. Богатая женщина постарше.

Кажется, сердце остановилось на мгновение. Взгляд Кейна впился в меня с какой-то извращенной решимостью.

— Она предложила много денег.

— О, господи, — прошептала я, не веря, куда это признание ведет. Если бы я сделала ставку на его секрет, проиграла бы по-крупному. — Ты сделал это? Занялся с ней сексом за деньги?

Он коротко кивнул, так напряженно, что, казалось, готов был разбиться вдребезги.

— Я подходил ей идеально: студент Уортона, а не какой-то невежда с улицы, но бедный и амбициозный. Она задавала правильные вопросы, решала их, знала, что делает, знала, что я позволю ей мной манипулировать. И я позволил. Я подумал: «Какого черта? Это же только она».

Меня ударило понимание. В животе завязался узел.

— Но это было не так, правда?

Он покачал головой.