Герой

Малкантет едва сдержалась, чтобы не воспользоваться кратким мгновением, когда цепь надели на шею воину, и не вырваться на свободу — так ей хотелось покинуть эту проклятую тесную тюрьму, которую создали с ее помощью дроу Дома Ханцрин. Хитроумные темные эльфы Мензоберранзана, ненавистные поклонники лживой Ллос, изобрели способ изгнать демонов Бездны даже после того, как барьер Фаэрцресса был поврежден.

Нет, не изгнать, но запереть в драгоценных камнях-филактериях, которые они собирались затем распространить по всему Торилу.

Хуже того, хитрые темные эльфы уничтожили Демогоргона, одного из ее немногочисленных союзников в Бездне, а ее могущественные враги, включая Граз’зта, наводнили Подземье.

Но демон–суккуб не испытывала недостатка в изобретательности и изворотливости; она нашла необычного союзника в лице Дома Ханцрин, занимавшего низкое положение в городе дроу, но обладавшего монополией на внешнюю торговлю. Его члены презирали и ненавидели нынешнюю Верховную Мать и ее сторонников — тех самых, что уничтожили Демогоргона.

И поэтому Верховная Мать Шакти Ханцрин помогла Малкантет бежать из Подземья, а затем верховная жрица Чарри доставила ее в такое место, где Граз’зт не мог ее найти и где она получила возможность устроить небольшой, но увлекательный хаос и насладиться милыми ее сердцу кровопролитиями.

— Терпение, — сказала себе Малкантет, королева суккубов. За то время, что она провела на шее воина, ей удалось прочесть его мысли, и она поняла, что он немного дурачок, что не играет никакой роли при дворе и лишь проверяет ожерелье, предназначенное для короля. — Да, для короля, — промурлыкала Малкантет в своей темнице, находившейся вне трех измерений. — А может быть, у него есть королева?

* * *

Он не стал стучаться, просто с силой пнул дверь, распахнул ее и ворвался в спальню, изумив несчастную Консеттину до такой степени, что она вскрикнула, прежде чем узнала своего супруга.

— Ты меня напугал! — возмутилась она.

Король подошел и швырнул ее на кровать. Когда Ярин начал раздеваться, она увидела у него на груди сверкающее ожерелье из золота и драгоценных камней.

— Еще одно слово, и я силой заставлю тебя молчать, — предупредил он. Язык у него немного заплетался, и королева поняла, что, прежде чем отправиться к ней, он успел заглянуть в погребец с напитками.

Она уставилась на украшение, не осмеливаясь спросить, откуда оно.

— Нравится, да? — спросил Ярин, и Консеттина молча кивнула. Это была ложь, потому что она нашла ожерелье слишком кричащим и безвкусным.

— Подходящее для короля, верно?

Она снова кивнула.

— А я король! — воскликнул он. — Король Дамары! И ты знаешь, что еще нужно настоящему королю, женщина?

Охваченная ужасом Консеттина покачала головой. Она заметила в коридоре стражей. Ярин, несмотря на то что он был почти раздет и стаскивал с жены платье, даже не потрудился закрыть за собой дверь.

— Наследник! — заорал он. — И ты родишь мне наследника. И уже скоро! Знай, что мое терпение на исходе, глупая девчонка.

Он придавил ее к кровати, прижал ее руки; Консеттине оставалось лишь закрыть глаза и сделать над собой усилие, чтобы не закричать. Она не знала, закрыли ли стражники двери или они просто стоят там, за порогом, и глазеют.

Она была настолько измучена и подавлена, что уже не испытывала стыда.

Глава 15 Творение

— Продолжай! — крикнул маг с противоположного края пропасти.

Бренор, находившийся в каморке, взглянул на Громфа и остальных; маги собрались у края ямы, большинство из них были поглощены колдовством. Он пожалел о том, что Кэтти–бри нет среди них, — ему хотелось услышать этот приказ от нее, чтобы получить твердую уверенность. В конце концов, наступил момент для важнейшего поступка в его жизни.

Бренор закрыл глаза и вспомнил свой последний визит к трону дворфских богов. Тогда он изложил богам свои планы, хотя, разумеется, не мог быть уверен в том, что его голос донесся через несколько уровней существования до ушей Морадина, Думатойна и Клангеддина.

Но трон в тот миг не швырнул его через весь зал, в противоположную стенку, как бывало прежде, когда его божественные собеседники изъявляли недовольство чувствами и намерениями дворфского короля.

— Они не могут поддерживать свои двеомеры вечно, безмозглый дворф! — взревел Громф, и Бренору пришло в голову, что в этом приказе содержалось некое магическое средство убедить его повиноваться. Не думая о том, что делает, он рывком потянул на себя рычаг, который контролировал водных элементалей.

Бренор задержал дыхание, и поток воды, стекавшей с потолка, остановился. Почти сразу же Предвечный встряхнул свою темницу, и пол пещеры задрожал.

Бренор со своего места не мог видеть, что происходит в яме, и не осмеливался отойти от рычага — нет, он даже не мог отпустить его, он хотел поднять его снова, чтобы обрушить водопад элементалей на огненного Предвечного. Однако тут он увидел Громфа. Маг улыбался, глаза его сверкали, в них отражалась булькавшая в пропасти рыжая лава.