Герой

Но нет, язык вдруг загорелся синим светом, а когда челюсти сомкнулись, обшивка выдержала напор, только отчаянно застонали деформирующиеся крылья. Гром успел прижать их к фюзеляжу, а потом повис на бесполезном штурвале.

— Блонди! — позвал он.

Ответа не последовало. Эфир был наглухо забит помехами. С тем же успехом мы могли бы сейчас попытаться докричаться до другой планеты.

— Проклятие! — простонал Гром.

Я отозвался какой-то совсем неподобающей, жалкой репликой — чем-то вроде «мне очень жаль». Точно не помню и, даже отредактировав звук, не могу разобрать собственных слов. Одно ясно: голос прозвучал виновато. Желая принести хоть какую-то пользу, я задумал вытереть свою рвоту, забрызгавшую всю кабину. Нашел, чем заняться!

Сбросив сгустки полупереваренной пищи на пол, я решился спросить:

— Что теперь?

— Понятия не имею, — сообщил Гром и еще раз неубедительно чертыхнулся, утирая со лба обильный пот и растерянно моргая.

— Может, попробуем стартовать? — предложил я. — С такими двигателями, за такой оболочкой…

— Ни за что! — отрезал он.

— Почему?

Но уже в следующую секунду я сам понял, почему.

— Если мы прикончим птичку, Родни грохнется вместе с ней. А его мне убивать не хочется.

— Мне тоже не хочется его убивать.

— Это хорошо. — И Гром, протирая глаза, уставился на огромный синий язык за прозрачным колпаком кабины. Синева бледнела у нас на глазах, но челюсти, судя по всему, не собирались размыкаться.

— Ну и влипли! — прокомментировал я.

— Что делать? — спросил Гром.

Я шевелил мозгами, надеясь на озарение.

— Ничего страшного, — резюмировал я наконец. — Мы в безопасности. Глотать нас целиком он не собирается, а разжевать нас ему, что называется, не по зубам…

— Надеюсь, что нет!

Какое-то время я сидел неподвижно, потом нашарил перчатку и опять взялся за уборку.

Внезапно пасть чудовища стиснула челнок, как леденец. Давление нарастало ежесекундно, но бронированная капсула пока что сопротивлялась, беспрерывно изменяя форму и источая энергию, сопровождая все это визгом, как на лесопилке в разгар рабочего дня.

— Нет! — простонал Гром.

Я сидел, как истукан, сожалея о своей загубленной жизни.

Вдруг раздался новый звук: не выдержал люк нашего грузового отсека. Потом была высажена дверца, и нас окатило тугой струей водорода и не слишком ароматного дыхания дорадо. Мы поспешно, как положено обреченным, вспоминали ключевые эпизоды своей жизни. Затем Гром взглянул на меня, и я, еще не повернувшись к нему, уже почувствовал этот взгляд, потому что тоже приготовился принести извинения за свою долю вины во всей этой истории.

Голографическая съемка не передает мыслей, но я собирался сделать именно это, клянусь!

А дальше отошла, обдав нас серной вонью, задвижка шлюза, и между нашими креслами протиснулось что-то огромное и страшное. От испуга мы оба подскочили. Но неведомое наклонилось, протянуло левую руку в перчатке, стиснуло Грому плечо и как ни в чем не бывало сказало:

— Ну, парни, как у вас тут делишки?

После этого сценического явления Родни без лишних церемоний запеленал Грома в страховочную сбрую, подхватил под мышки, оторвал от кресла и проговорил успокаивающим, как наркотик, голосом:

— Пора двигаться, ребятишки.

Все, кому это интересно, видели дальнейшее. По меньшей мере по одному разу этим любовался каждый, а чудаки, которым больше нечем заняться, раз по сто, а то и больше.

Но со мной даже им не сравняться. Я просматриваю эти кадры как минимум десять раз в день. Для меня это самые незабываемые события в жизни, наивысшая ее точка. Внезапное появление Родни стало величайшим, счастливейшим сюрпризом в моем существовании. Я помешался от возбуждения: хихикал, пел, издавал разные идиотские звуки. Потом стартовала сигнальная ракета, и черное жерло драконовой пасти опалило сине-белым огнем, на мгновение лишившим меня зрения. А когда я разлепил мокрые глаза, всхлипывая, задыхаясь от едкого дыма и сильно опасаясь за сохранность позвонков, по прозрачному колпаку нашей кабины уже хлестал горячий дождь.

— Как?.. — выдавил я.

— Какая разница? — поморщила Гром, приплюснутый ускорением к переборке. — Я просто чертовски благодарен тебе, старина, за своевременное появление!

Однако Родни не удержался от соблазна и пустился в объяснения. Держа обеими руками штурвал и не забывая про ножную педаль управления крыльями, он начал:

— Я догадывался, что вы за мной прилетите. А где вам было меня поджидать, кроме как у него… под кормой? Вот только момент моего появления оттуда вам было не рассчитать. Вот я и сказал себе: «Родни, от тебя не убудет, если ты подстегнешь события». Вылез я из своего корабля и побрел себе из желудка обратно в драконью глотку. Та еще вышла прогулочка: на каждом шагу — сюрпризы. Вы удивитесь, но у дорадо в утробе оказалось красиво. Даже роскошно! — Он похлопал себя по макушке шлема. — Ваша камера засняла много любопытного. Она цела, чего ей сделается? — Он заговорщически подмигнул мне. — Уж, наверное, вы найдете этому применение. Хотя я понятия не имею, как у вас делаются дела…