Герои без вести не пропадают

- Письмо было адресовано адмиралу Канарису. Муж докладывал, что подготовка к физическому уничтожению членов рода графов Бохеньских и всех, кто лично знал Казимира Бохеньского, в основном закончена. Остается только захватить младшего сына графини, Тадеуша Бохеньского, который находится на нелегальном положении и командует батальоном подпольной Армии Крайовой. Дальше в донесени говорилось, что приняты меры для скорейшей поимки поручика Тадеуша Бохеньского, после чего можно будет приступить к выполнению основной части плана "Финдлинг" <Финдлинг/> - подкидыш>. Потом это письмо муж запечатал сургучной печатью, лично передал своему адъютанту Остерману, а тот повез его в Берлин к Канарису... - Но позвольте, - прервал ее Конрад. - Ведь адмирал Канарис с февраля не работает в абвере, зачем же начальнику абвёргруппы 505 посылать свои донесения ему, а не полковнику Ганзену, заменившему его на посту начальника абвера?

- Не знаю, - покачала головой Берта. - Об этом я не могла спросить мужа, а сам он ничего не сказал.

- Что вам известно о плане "Финдлинг"?

- Ничего. О нем я прочитала только в этом донесении.

- Не знаете, почему абвер собирается уничтожить весь род Бохеньских? Насколько мне известно, фашисты воюют не против дворянства...

- Да, обычно дворян щадят, особенно богатых. Но члены семьи Бохеньских нередко выступали против нас. Казимир Бохеньский написал книгу антифашистского содержания, а его младший брат Тадеуш служит в Армии Крайовой, которая тоже собирается напасть на нас.

- Кроме Казимира и Тадеуша, кто еще жив из семьи Бохеньских?

- Графиня Матильда, которую наши прозвали старой ведьмой, и ее дочь Марианна. Они живут в домике садовника и находятся под охраной.

То, что рассказала Берта, несомненно представляло интерес, поэтому Кальтенберг достал из своей сумки листки бумаги и все подробно записал. Это успокоило фрау Планк. Теперь она поняла, что опасность миновала и этот странный офицер сдержит обещание сохранить ей жизнь. А это для нее было главное. Она даже вспомнила о своих неотразимых чарах и как бы случайно приоткрыла полы халата. "Только бы остаться живой, а там посмотрим, - думала она, уже без стеснения разглядывая Кальтенберга, который писал, не поднимая головы. - Он еще совсем молодой, почти юноша, а у таких кровь кипит в жилах и выдержки хватит ненадолго. Пройдет несколько дней, и он еще будет валяться у моих ног, как я сегодня валялась в его ногах".

Закончив писать, Конрад поднял голову и сразу же заметил хитроумные проделки фрау Планк. Но это не вызвало у него раздражения, наоборот, он даже повеселел.

- Знаете что? - улыбнулся он. - Если бы не война и если бы вы не были замужем, я вряд ли сумел бы говорить с вами только о деле...

- Вы меня удивляете. Разве мое замужество может служить помехой нашим добрым отношениям? - спросила она, еще больше открывая халат.

- Думаю, да! У офицеров не принято оскорблять старших по званию.

- Вы думаете, мой муж узнает о том, что здесь происходило?

Кальтенберг не ответил. Он собрал свои бумаги, опять положил их в сумку и встал.

- Пока на этом закончим. В лесной избушке вас ожидает завтрак. Идите, поешьте, отдохните, подумайте на досуге.

- Тогда вы меня снова вызовете? - спросила Берта.

- Если вспомните еще что-нибудь об абвере, возможно, вызову.

- Постараюсь к вечеру вспомнить, - сверкнула она глазами. - До свидания!

Конрад передал ее на попечение конвоира, предупредив, что до допроса Эльзы их надо изолировать, чтоб они не могли разговаривать друг с другом, но тот его не понял и тут же привел девушку. Кальтенберг как раз собирался завтракать.

- В чем дело? - спросил он у конвоира.

- Вы сказали, чтобы они не переговаривались, вот я и решил их разлучить... Та, другая, здесь, у входа.

- Хорошо, пусть зайдет.

За ночь Эльза хорошо выспалась, отдохнула, поэтому настроение у нее было совсем не такое мрачное, как у Берты, когда та шла на допрос. Очевидно, свое пребывание в плену она все еще воспринимала как увлекательное приключение, а партизан - как смелых рыцарей. Войдя в землянку, она шутливо приложила руку к виску, как это делают военные, когда отдают честь, и звонко выпалила:

- Здравия желаю, товарищ капитан!

Услышав это, Конрад не удержался от веселого смеха.

- Во-первых, - сказал он тоном начальника, делающего замечание подчиненному, - к пустой голове руку не прикладывают, как говорят в казармах. Во-вторых, с каких это пор гауптштурмфюрера СС называют товарищем?

Девушка не растерялась. В глазах офицера она ясно прочитала, что он только делает вид, будто сердится.

- Во-первых, голова моя вовсе не пустая, а только без шляпы, продолжала она так же шутливо. - Во-вторых, не станете же отрицать, что вы такой же эсэсовец, как я партизанка.

- Вы догадливы, - с любопытством взглянул на нее Конрад. - А знаете, что в наш век - век фюреров и дуче - умные головы недолго держатся на плечах?

- Я не из пугливых, - возразила девушка. - Впрочем, оттого, что моя голова слетит с плеч, ни для фюрера, ни для дуче ничего не изменится.