Герои без вести не пропадают

— Господин гауптштурмфюрер! — сердито крикнула она, заметив Конрада. Что это значит? Почему нам не дают выспаться?

— Обстоятельства изменились. Ваш муж больше ни на минуту не хочет оставлять вас здесь. Лошади поданы. Садитесь.

Она хотела что-то сказать, но партизаны подняли ее и усадили в седло.

Кальтенберг подошел к Эльзе. Она плакала, не скрывая слез. Он взял ее руку и незаметно вложил в нее обручальное кольцо.

— Пусть оно всегда напоминает тебе о нашем тайном браке. Прощай, милая Эльза! — тихо сказал он.

— До свидания, любимый!..

Пятеро всадников тронулись в путь. Впереди ехал Юлек, за ним две женщины, а позади бойцы из боевой группы Кальтенберга. Скоро все они скрылись за деревьями.

Глава двадцать седьмая

Один из друзей Планка, работавший в центральном аппарате абвера, под строжайшим секретом сообщил об аресте полковника Ганзена, нынешнего начальника абвера, и его предшественника адмирала Канариса. Шеф абвергруппы 505 почувствовал себя плохо. Ему казалось, что все летит в тартарары. Стоит кому-нибудь из них назвать его своим сообщником, как гестапо тут же схватит его за шиворот. В довершение всего жена и сестра попали к партизанам. Если об этом прознает гестапо, страшной кары не миновать не только ему самому, но и членам семьи. Следовало обезопасить хотя бы их. Полковник связался с аэродромом. Дежурный ответил, что может оставить четыре места на самолет, отлетающий в 10.00. Планк согласился. Теперь оставалось ждать партизан. «Проклятие! Я в их руках! — сжимал он кулаки от злости. — Остерман повез к ним Еву… Им ничего не стоит убить его или захватить в плен, а жену и сестру оставить для дальнейшего шантажа…»

Однако партизаны честно выполнили условия обмена, и в семь часов утра голубой «мерседес», а за ним и мотоцикл Остермана остановились перед парадной дверью дворца Бохеньских.

— Милый! — бросилась Берта к мужу. — Здравствуй!

Лицо ее сияло. «Вот стерва! Ей и плен не плен. Попадись она в ад, и там будет чувствовать себя хозяйкой!» — подумал Планк, глядя на жену. У Эльзы же на глазах были слезы. Приветствуя брата, она кивнула головой и побежала к матери.

Берта начала рассказывать о своих переживаниях, но муж прервал ее:

— Потом, милая, потом. Времени у нас в обрез. Через три часа вы полетите в Берлин, оттуда в Швейцарию. Сопровождать вас будет Остерман.

— К чему такая спешка? Мог же ты оставить меня хоть на пару дней. Я так соскучилась по тебе… — замурлыкала она.

— Некогда, Берта. Я не хочу потерять вас еще раз. Здесь кругом враги. Дорога каждая минута. Мы поговорим за завтраком и по пути на аэродром, а пока ты мне коротко ответь всего на два вопроса.

— Хорошо, спрашивай. Я готова держать ответ, — вскинув голову, гордо сказала Берта.

— Прости, ты не так меня поняла. Я хочу спросить: что известно партизанам о нас?

— Да откуда мне знать? Они же передо мной не отчитывались.

— Но, может быть, они спрашивали, чем мы тут занимаемся?

— Спрашивали. Я сказала им, что ты руководишь авторемонтной мастерской.

— И они поверили?

— Конечно нет. Они подняли меня на смех: им известно, что ты шеф абвергруппы 505. Тогда я сказала, что ты в свои служебные дела домашних не посвящаешь. И они оставили меня в покое.

— Ну а… а Эльзу они не обижали? — не вытерпел полковник.

— Чего нет, того нет. Оказывается, партизаны такие принципиальные, что на нас даже не могут смотреть как на женщин…

Слова жены успокоили полковника. Он даже повеселел. «Слава богу! Хоть одна опасность миновала! Однако какие дураки эти партизаны! Будь я на их месте, вытянул бы из них все жилы, разузнал бы все об абвергруппе… А они, подобно лошадиным барышникам, думали только, как обменять кобылиц…»

— Кто они по национальности? Русские или поляки? — спросил он.

— Не те и не другие. Все они такие же немцы, как и мы. Их вожак, который носит форму гауптштурмфюрера СС, даже служил в немецкой армии, а родители его, богатые пивовары, кажется, до сих пор живут где-то в Баварии.

«Что ж, это в порядке вещей, — подумал полковник. — Инстинкт самосохранения вступает в действие: крысы убегают с тонущего корабля. Эти сволочи почувствовали: мы скоро пойдем ко дну. Что же делать? Неужели остается только один выход — камень на шею и в воду?» — опять заволновался Планк. Но тут он взглянул на часы и вспомнил о своих домашних, которых надо было скорее, отправить в Германию.

За завтраком Эльза молчала, Берта же болтала без конца, но никто ее не слушал: все были погружены в свои мысли. После завтрака жена с сестрой стали укладывать вещи, а Планк тщательно проинструктировал Остермана, выдал ему деньги на дорогу и все необходимые документы, согласно которым он должен выехать в Швейцарию на две недели по делам абвера, затем зашел к матери.