Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

И, поскольку Берни всегда предпочитал оставаться самим собой, он сжег в себе чувства к Джою. Ему было вполне достаточно знать, что где-то на свете у него есть сын, носящий его фамилию, с большими, темными, как у Берни, глазами, черными волосами, такой же тощий и узкоплечий, как он, с вытянутым подбородком. Слава Богу, нос ребенок унаследовал от своей матери. Но, несмотря ни на что, Джой ла Плант обожал своего отца, и даже расстояние между ними делало Берни привлекательнее в глазах Джоя — этакой романтической натурой, сильным, смелым и ловким. То, что Джой воспринимал Берни согласно своему обожаемому идеалу, сильно ранило Эвелин. Она желала для своего сына лучшей доли, чем мог предложить ему отец. Сюда входило достойное подражания поведение, которое никак не вязалось с Берни. Поскольку она не одобряла их общения и была благодарна Берни за то, что тот пренебрегает своим отцовским долгом, он почти не приходил.

Но сейчас Берни нужно было навестить сына, чтобы куратор из полиции увидел в нем отца. Таково было мнение его адвоката. Это ведь вполне нормальный поступок — навестить своего сына. У Берни осталось всего шесть дней на то, чтобы привести свою жизнь в какое-то подобие порядка, и свидание с Джоем должно было стать первым шагом первого дня.

Эвелин с сердитым видом и с большой неохотой отпустила пришедшего в восторг Джоя, отмытого до блеска, одетого в совершенно новое зимнее пальто. Ее огромные серые глаза предупреждали Берни: «Если ты причинишь ребенку какой-либо вред эмоциональный, психологический или физический, если ты не приведешь его обратно через несколько часов в том же виде, в каком тебе его отдали, я, Эвелин ла Плант, стану худшим из твоих ночных кошмаров».

Берни кивнул головой, переминаясь с ноги на ногу и отвел глаза от пронзительного взгляда Эвелин, успев оценить ее стройную фигуру. Эвелин все еще выглядела очень привлекательной.

Берни не ошибся, взяв сорок долларов у Донны. Посадив Джоя в свою расшатанную «Тойоту», он повез сына в зоопарк, частично из-за того, что туда принято было ходить разведенным отцам с сыновьями, но в большей степени потому, что туда пускали бесплатно.

Джой был на седьмом небе от счастья: вместе с отцом, да еще в зоопарке, как и другие мальчишки, только его отец лучше, намного лучше, чем у других ребят.

— Ах, папа, посмотри! — задыхаясь от восторга, кричал Джой, указывая на большого сердитого льва, полуспящего на бетонном возвышении. Одним своим огромным желтым глазом лев свирепо пялился на мир людей, так несправедливо упрятавших его в клетку.

— А посмотри сюда! — все тело десятилетнего Джоя вибрировало от возбуждения при виде черной пантеры, мерившей взад и вперед шагами свою тесную клетку и ударявшей по земле своим длинным и пушистым хвостом.

— Ведь если попасть к ней в клетку, она тебя задерет, да, папа? — мальчик нерешительно произнес слово «папа», поскольку редко произносил его.

Берни смотрел на пантеру с некоторым опасением. Достаточно ли прочны решетки, чтобы сдержать всю эту злобную силу и ярость? Зверь послал Берни такой зловещий взгляд, что тому стало не по себе, и Берни отвернулся.

— Да, — пробормотал он сыну. — Наверное.

Но Джой молча покачал головой. Он был уверен, что его папа смог бы победить эту пантеру, если бы захотел. Берни просто скромничал.

Часа два они гуляли по зоопарку, переходя от одной клетки к другой. Видели, как высокие жирафы проворно достают листья с вьющихся деревьев своими длинными языками; наблюдали, как грелся на солнышке в бассейне наполовину высунувшийся из воды гиппопотам; любовались длиннохвостыми обезьянами, выбирающими друг у друга блох и поедающими их. Берни ощущал близость к сыну, но, как всегда, мысль о том, что он не может оправдать ожиданий мальчика, оставляла у него в душе чувство вины, которое портило удовольствие от их общения.

Джой никогда ни о чем не просил Берни, поэтому лишь тогда, когда сам Берни проголодался, он понял, что мальчик, должно быть, умирает с голоду.

«Тойота» «откашлялась» и медленно поползла к гамбургерной, где часто бывал Берни; усевшись за столик, они заказали себе гамбургеры с сыром, жаркое и лимонад.

Сидя рядом с отцом, как и другие дети, Джой разоткровенничался и болтал вовсю о своей жизни.

Может быть, даже слишком разоткровенничался, потому что вскоре он уже рассказал Берни о новом друге Эвелин.

Берни нахмурился: это было новостью для него. После развода у Эвелин не было любовных приключений, по крайней мере, Берни не знал о них.

— Послушай, этот тип, ну, тот, с которым встречается твоя мать, он пожарник? — спросил Берни. — Как там его, он когда-нибудь остается у вас ночевать?

Джой откусил большой кусок гамбургера и измазал соусом подбородок.

— Иногда — вежливо ответил Джой. — Его зовут Эллиот. Он однажды спас жизнь человеку, вытащил его из огня.

Берни еще меньше понравилось это сообщение, и он еще сильнее нахмурился.

— Правда? Он герой, да? А он в Наме был?

Джой казался озадаченным.

— Наме? А что это такое?

— Была такая война во Вьетнаме, — ответил Берни. — Ну, ладно, не важно.