Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

Тут они подъехали к тому месту, где Берни решил оставить свою «Тойоту». Модель 1981 года, с пробегом почти четыреста тысяч миль, доживала свои последние дни. Но Берни, тем не менее, держал ее на замке, как будто машина была новая, как будто ворам придет в голову украсть ее. Им еще приплатить надо за то, чтобы они взяли ее на буксир.

Нащупав ключи, он с трудом вставил правый ключ в ржавый замок.

— Нужно не забывать о главном, — излагал сыну свою философию Берни ла Плант. — Звучит слишком грубо, черт побери, прости меня за эту грубость… Мы все живем как в джунглях, а главное в джунглях — не высовываться. Понял? Не высовываться.

Отперев «Тойоту», он посадил Джоя и решил поскорее смыться, пока владелец бумажника не хватился пропажи.

Когда машина, задыхаясь, поползла по шоссе к дому Эвелин, Берни ощутил нечто вроде грусти. Возможно, в ближайшие несколько лет это была его последняя встреча с сыном, и мысль об этом подействовала на Берни угнетающе. Было что-то такое в детской душе Джоя, его искренней привязанности к отцу, что трогало те струны души Берни, которые он предпочитал не задевать. Чувства к Джою причиняли Берни боль. Ему больно было даже просто находиться в атмосфере такой невинности и доверия.

Они молча проехали несколько миль, каждый погруженный в свои мысли. Для Джоя это был незабываемый день, проведенный в обществе человека, которого он считал своим кумиром, такого мудрого, бывшего солдатом на войне и, возможно, героя; человека, знавшего, как надо писать и что такое честность, и даже хотевшего добыть вознаграждение для своего сына за то, что тот нашел бумажник.

— Сейчас поворот, да? — вдруг спросил Берни.

Мальчик кивнул, опечаленный тем, что встреча подходит к концу.

Берни ощутил его печаль и даже немного огорчился.

— …Послушай, Джой, я хочу тебе сказать… мне было приятно провести с тобой время.

— Ты бы мог сводить меня в кино в четверг вечером, — тихим голосом, без особой надежды на успех предложил Джой. — Если у нас в пятницу не будет уроков.

— Ну, я бы с удовольствием… — ответил Берни.

Лицо мальчика осветилось, но снова погрустнело, когда отец добавил:

— Дело в том, что у меня деловые проблемы беседа с юристами и тому подобная ерунда.

Как он мог рассказать сыну правду? Их отношения бы испортились из-за этого.

Джой кивнул и опустил свои черные, цвета маслин, глаза, всем своим видом показывая неприятие этого факта. Чувствуя себя виноватым, он более, чем всегда, походил на Берни, и даже сердце отца будто перешло к мальчику.

— Но я подумаю над твоим предложением, — оживленно сказал Берни. — А сейчас нам важно вернуться вовремя домой, чтобы не огорчать маму. Ведь она просила вернуться вовремя? Пунктуальность! Ты должен быть пунктуальным, — сказал

Верни, передразнивав Эвелин, вспомнив, как тысячи раз слышал от нее эти слова. Джой кивнул и усмехнулся.

— Ты должен быть пунктуальным, — повторили они уже хором, вместе передразнивая Эвелин.

— Она всегда ругала меня за опоздания, — сказал Берни. — Но я ведь не считаю, что пунктуальность не важна.

— Вот, — показал Джой, — поворот.

Берни повернул руль, не очень веря в то, что машина повернет.

— Правильно, спасибо тебе. А я чуть было не пропустил его. Спасибо тебе, дружище.

«Дружище». Джой просиял: Берни назвал его «дружище»! Он и его отец были друзьями. Они встретились взглядом и улыбнулись друг другу, и Берни ла Плант почувствовал, как то знакомое чувство вины, смешанное с чувством собственной неполноценности, сжало его сердце. Он по-своему любил сына, да, он действительно любил Джоя, но наивная вера мальчика в отца действовала Берни на нервы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Оставив Джоя с Эвелин, Берни занялся куда более неотложным делом. В бумажнике, который сын подобрал в туалете, было несколько кредитных карточек, в том числе и золотая с наивысшим кредитом, а это чего-то стоило на нерегулируемом рынке ценных бумаг. Но ему следовало поторопиться, пока тип, потерявший бумажник, не обзвонил свои компании, не предупредил их о пропаже кредитных карточек и не аннулировал их.

Прежде всего он подрулил на своей «Тойоте» к уличному телефону-автомату и позвонил Банни, мелкому доносчику и подлецу, поддерживающему небезупречные связи с улицей. За пятьдесят долларов Банни был готов рассказать вам, кто что собирается купить, а за дополнительную сумму он даже мог организовать для вас встречу. В важных деловых вопросах подобного рода Банни часто выступал у Берни в качестве секретаря.

Берни выслушал от Банни список имен потенциальных покупателей кредитных карточек. Два имени, которые Банни особенно навязывал ему, были Берни незнакомы.

— Эспиноза и Варгас? Это их настоящие фамилии? — осторожно спросил Берни.

— Конечно, нет, — крикнул Банни. — Если бы это были их настоящие фамилии, зачем бы они стали покупать кредитные карточки? — Он захохотал над своей шуткой.

— Да, о’кей, — пробормотал Берни. — Скажи им, чтобы они сегодня пришли на встречу в «Шэдоу Лоундж». В восемь или восемь тридцать вечера. И пусть захватят с собой деньги.

— А мои шестьдесят?

— Ты получишь их. Как только я заключу сделку.