Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

При посадке в машину их тоже обступила толпа репортеров, операторов, фотографов и просто зрителей. Толпа напирала на них со всех сторон, угрожая их жизни. Полиция стремилась навести порядок, расчленяя толпу на несколько стройных рядов, вдоль которых и провели Джона и Гейл к ожидавшему их лимузину. Джон двигался автоматически, уже мало что соображая; глаза у него болели от яркого света фотовспышек. Вдруг он остановился, заметив по краям толпы несколько бездомных людей, скромно держащихся в тени. Они тоже аплодировали ему и улыбались. Он был все-таки из их числа, и они гордились им.

Среди них был молодой парень, весь в лохмотьях, на голове у него была старая шерстяная шапка, а в руках — парусиновая сумка с банками, чтобы сдать их в пункт переработки за один-два доллара. Джон Баббер как будто увидел себя в зеркале. Вчера этим человеком мог быть он сам. Единственное, что отличало их друг от друга, так это то, что у Джона был ботинок Берни ла Планта.

— Поехали, Джон! — настаивала Гейл, пытаясь вырвать его из объятий толпы и впихнуть в машину. Но Джон не слышал ее, как будто Гейл перестала существовать для него, как будто он остался вдруг один наедине с толпой. Он повернулся к толпе и поднял руки:

— Эй, успокойтесь, пожалуйста!

Толпа отступила назад, давая Бабберу немного места, и все глаза устремились на него в ожидании, что он скажет. Джон смотрел на всех этих людей, как будто это были его старые друзья, даже его семья. Затем взгляд его упал на молодую девушку с записной книжкой в руках. Он спросил ее:

— Ты хочешь, чтобы я это тебе надписал? Как тебя зовут?

Девушка не могла поверить в свою удачу. Герой действительно разговаривал с нею, и он был так красив, так обаятелен! Почувствовав слабость в коленях, она ответила, запинаясь:

— С-С-Сильвия!

— Сильвия, — повторил Джон, улыбаясь ей прямо в лицо. — Если я подпишу тебе это, ты окажешь мне маленькую услугу?

Лишившись дара речи, девушка с трудом кивнула. Со всех сторон к Джону тянулись обрывки бумаги — газеты, журналы, тетради, — чтобы он надписал их. И Гейл с изумлением смотрела, как он подписывает все это.

— Я бы очень хотел, — обратился он тихим, дружелюбным голосом к толпе, ловящей каждое его слово, — может быть, некоторые из вас тут смогут помочь Сильвии. Я бы хотел, чтобы вы собрали несколько одеял, может быть, старых одеял, штук пятьдесят, и отнесли их на угол Пятой и Гранд и раздали их там.

Камеры работали вовсю, репортеры ловили каждое слово Джона. Это было уже что-то новое.

— Пятой и Гранд? — переспросил полный детина.

— Это там, где собираются эти бродяги, бездомные, — пояснил его тощий приятель.

Джон Баббер тихо кивнул.

— Ночью там уже становится холодно. И вам самим станет теплее, если вы кому-нибудь дадите одеяло.

Изумление Гейл росло с каждой минутой. В голосе Джона она почувствовала уверенность, какой в нем не было раньше. Он не был похож на того задумчивого парня, который сидел напротив нее в ресторане, он стал таким под влиянием обстоятельств, превративших его в героя.

В лимузине Джон повернулся к Гейл и сказал, застенчиво улыбаясь:

— Я уверен, они сделают это, соберут одеяла.

Гейл кивнула; она все еще находилась под впечатлением происшедшей в Джоне перемены. У него это вышло так непроизвольно.

Очнулась Гейл, лишь выходя из лимузина вместе с Джоном. Это не входило в ее планы; было уже поздно, она устала, да и рука снова начала болеть. Она думала, что Джон Баббер вполне взрослый человек и сможет самостоятельно найти дорогу к лифту. А она останется в лимузине и через несколько минут поедет прямо домой. Но внезапно Гейл поняла, что уже идет вместе с Джоном по холлу гостиницы, и снова они в центре внимания толпы. Казалось, все жители Чикаго пришли сюда, чтобы встретиться с Джоном Баббером.

Вдруг откуда ни возьмись появилась красивая длинноногая блондинка с огромным бюстом, которая тут же чуть ли не приклеилась к Джону:

— Потрясающе! То, что вы сделали, это подвиг! Вы святой, Джон Баббер!

Гейл вполне осознала назначение этих слов и этого бюста.

— О нет, — промямлил Баббер. — Но я… хотел бы, чтобы вы… поддержали программу помощи нуждающимся и…

Этого Гейл уже не могла вынести.

— Джон, я уверена, что она поддержит все что угодно, — и увела его. — Пожалуй, я провожу вас до вашего номера, буду вашим телохранителем, чтобы никто не причинил вам вреда.

Подведя Джона к лифту, она втолкнула его внутрь и загородила собой проход от других пассажиров. Они поднялись в пентхауз Джона одни.

В лифте Гейл немного расслабилась, до нее дошла комичность ситуации, и ей смешно было вспомнить, как эта блондинка вцепилась в обалдевшего героя.

Но Джону было явно не до смеха. Он покраснел от смущения и понизил голос, стремясь найти нужные слова:

— Меня уже давно не окружали таким вниманием… может быть, уже несколько лет.

Гейл перестала улыбаться, и их глаза встретились.

— Несколько лет? — прошептала она.

Он кивнул.

— Теперь у вас будет много возможностей наверстать упущенное, — тихо сказала Гейл.