Герои Брестской крепости

И чудо произошло — камни вдруг заговорили. На уцелевших стенах крепостных строений, в проемах окон и дверей, на сводах подвалов, на устоях мостов стали обнаруживать надписи, оставленные защитниками крепости. В этих надписях, то безыменных, то подписанных, то второпях набросанных карандашом, то просто нацарапанных на штукатурке штыком или пулей, бойцы заявляли о своей решимости сражаться насмерть, посылали прощальный привет Родине и товарищам, говорили о преданности народу и партии. В крепостных руинах словно зазвучали живые голоса безвестных героев 1941 года, и солдаты 1944 года с волнением и сердечной болью прислушивались к этим голосам, в которых были и гордое сознание исполненного долга, и горечь расставания с жизнью, и спокойное мужество перед лицом смерти, и завет о мщении.

«Нас было пятеро: Седов, Трутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22.VI.1941. Умрем, но не уйдем!» — было написано на кирпичах наружной стены близ Тереспольских ворот.

«1941 г. 26 июня. Нас было трое, нам было трудно. Но мы не пали духом и умрем, как герои», — было нацарапано на стене одного из внутренних помещений западной части казарм.

В здании клуба, наверху, на церковных хорах, там, где когда-то помещалась будка киномеханика, была обнаружена надпись, впоследствии снятая со стены и хранящаяся теперь в одном из музеев: «Нас было трое москвичей: Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, и мы дали клятву — не уйдем отсюда. 1941 год. Июль». А под этой надписью находилась другая: «Я остался один. Жунтяев и Степанчиков погибли. Немцы в самой церкви. Осталась последняя граната, но живым не дамся. Товарищи, отомстите за нас. 1941 г.».

Заговорили не только камни. В Бресте и его окрестностях нашлись живые участники и свидетели событий июня — июля 1941 года, в том числе жены и дети погибших командиров и политработников, которые в дни боев были в крепости вместе со своими мужьями и отцами, а потом, оказавшись в фашистском плену, перенесли все ужасы и тяготы оккупации. Они называли фамилии многих участников обороны, вспоминали отдельные эпизоды и подробности сражения за крепость.

Надпись на стене клуба (бывшей церкви)

И тогда обнаружилось странное противоречие. В немецком документе, захваченном в 1942 году в штабе 45-й пехотной дивизии, указывалось, что Брестская крепость якобы пала 30 июня 1941 года. Между тем, и люди, бывшие тогда в самой цитадели, и жители города, издали наблюдавшие сражение, в один голос утверждали, что бои продолжались дольше и закончились лишь в последних числах июля или даже в начале августа. Некоторые женщины попали в плен только 14–15 июля, и они твердо помнили, что, когда их под конвоем выводили за крепостные ворота, во многих местах крепости бой шел с прежним ожесточением. Жители Бреста свидетельствовали, что гром немецких пушек и трескотня пулеметной перестрелки слышались еще в двадцатых числах июля, и из крепости в немецкий военный госпиталь, размещенный в городе, по-прежнему привозили раненых солдат и офицеров. Словом, из показаний очевидцев становилось ясно, что крепость держалась не неделю, как это утверждалось в донесении штаба 45-й дивизии, а больше месяца.

Однако каких-нибудь прямых, вещественных доказательств этого не удавалось найти. Под надписями, оставленными на стенах участниками обороны, стояло просто: «июнь» или «июль 1941», а иные и вовсе не были датированы. И только в 1952 году на стене одного из внутренних помещений в уцелевшей юго-западной части крепостных казарм сотрудник московского музея обнаружил едва различимые буквы. Неизвестный солдат, не оставивший своей подписи, неровно, вкривь и вкось выцарапал на штукатурке шесть слов:

Надпись на стене в западной части казарм

«Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!»

Внизу была нацарапана дата: «20/VII—41».

Кусок штукатурки с этой надписью осторожно сняли со стены, перевезли в Москву и впоследствии выставили в одном из залов Центрального музея Советской Армии. Теперь существовало неопровержимое свидетельство того, что прежняя дата падения Брестской крепости — 30 июня 1941 года, — указанная в немецком документе, была ложной.

Лейтенант А. Ф. Наганов. 1941 г.

Мало-помалу выявлялись все новые детали брестской обороны. После войны в крепости были восстановлены некоторые здания, а развалины частично стали разбирать — для строительства понадобился кирпич. При этом под камнями находили останки павших бойцов и командиров, их одежду, документы, оружие. Трудящиеся Бреста торжественно, с воинскими почестями хоронили героев на городском кладбище, а оружие и другие предметы, найденные в развалинах, становились экспонатами музеев в разных городах страны.