Герои Черного моря

Русско-турецкая война ещё только начиналась. Небывалый по силе шторм значительно ослабил Черноморский флот, надолго выведя его из строя в самый ответственный момент. Но русские моряки ещё возьмут своё! Впереди ещё будет не только Измаил, Фокшаны, Мачин и Рымник, но морские победы при Керчи, Гаджибее и Калиакрии! Впереди ещё будет слава и бессмертие Ушакова!

Клевета и клеветники

А что же сталось с пленённым капитаном 2-го ранга Верёвкиным и его товарищами? Спустя несколько дней после боя на столе у светлейшего лежал подробный мордвиновский отчёт о произошедшем сражении и последовавшем крушении плавбатареи. Что же писал и кого обвинял в письме Николай Семёнович Мордвинов? Контрадмирал называл виновными всех, кроме себя! Мордвинов писал так: «Сколько я мог узнать, то неудача произошла оттого, что Ломбард, который был назначен со своею галерою, пошёл на батарею, а галере приказал сняться с якоря и идти вслед; другая галера не скоро снялась с якоря и потеряла батарею из вида. Батарея же поторопилась идти одна, а не соединённо с двумя галерами, как от меня было приказано».

Из отчёта командующего выходило, что главный виновник происшедшего – Ломбард. Но дело в том, что одновременно с мордвиновским докладом на стол Потёмкина лёг ещё один. Автором второго письма был не кто иной, как Юлиан де Ломбард! Каким образом, находясь в плену, да ещё в такой малый срок, он смог переправить своё послание, остаётся загадкой и поныне. О чём же писал мичман Ломбард? И зачем ему вообще понадобилась эта затея с письмом?

Ответ ясен из содержания его бумаги. Мальтийский рыцарь подробно доносил светлейшему все перипетии трагического сражения. При этом как мог выпячивал свои заслуги, не забывая поливать грязью командира плавбатареи. Ни о каком рыцарском благородстве речи не шло. Не до того – надо было спасать свою репутацию героя и отчаянного смельчака. И Потёмкин поверил… Ломбарду! Ещё бы, в его памяти были свежи лихие рейды бравого мичмана у Кинбурна.

Наконец, и сам Суворов, благодарный за оказанную ему помощь, заступился за Ломбарда! За капитана Верёвкина же заступников не имелось. Под впечатлением ломбардовского пасквиля Потёмкин немедленно отписывает письмо Мордвинову: «Милостивый государь мой, Николай Семёнович! Полученное мною. письмо к Вам от лейтенанта Ломбарда сим препровождаю. Из оного усмотрите, ваше превосходительство, сколь малонадёжного человека употребили вы на батарее и сколь пагубно было его упорство и невнимание к советам, которые преподаёт ему господин Ломбард. Вы же сами довольно знали невозможность господина Верёвкина, чтобы вверить ему жизнь многих храбрых людей.»

Столь предвзятое отношение к командиру плавбатареи № 1, которого хорошо знали и уважали черноморские офицеры, породило ропот в их среде. Письмо Потёмкина вызвало возмущение даже у Мордвинова. Несмотря на то что контр-адмирал особых чувств к Верёвкину не питал, он всё же посчитал нужным в ответе светлейшему заступиться за попавшего в беду капитана 2-го ранга.

В своём послании от 25 марта 1787 года он пишет следующее: «Письмо от вашего курьера я получил. Теперь не время отвечать на письмо господина Ломбарда: предубеждение сильно ещё действует. В спокойное время вы сами усмотрите, что оно преисполнено противоречиями, явною ложью и бесстыдным хвастовством. Подобных писем у меня много из-под Кинбурна. Скажу вам только, что по усердию моему к службе, желаю вам иметь побольше Верёвкиных, и что Ломбард не отнимет у него достоинства искусного и храброго офицера: он репутацию свою имеет, утверждённую многими летами службы. Не худо было бы допросить солдата, который был на батарее и который теперь у вас. Простой солдат истину лучше расскажет. Я и многие свидетельствовать могут про то время, когда он съехал с моего фрегата. Всё, что он пишет – есть бесстыдная ложь. Вы имеете рапорт мой за пять дней прежде отплытия эскадры к Очакову и ночной атаки. Вы знаете Ломбарда, я недовольно уважал, чтобы с ним мог дружески советоваться. Я соболезную, что храбрые люди, прославившие нас, но безгласные, в оную минуту предаются оклеветанию. Но если бы Верёвкин был дурён, имел бы ли из кого я выбрать лучшего? Прошу припомнить, в каком состоянии флот тогда находился, и то также, что не упустил я требовать всё, что нужно для флота на другой день по получении письма из Ясс о войне. Полезно было бы для вас и вообще для всех, чтобы исследованы были поступки Ломбарда во всё время его начальства на галере, особливо во время сражения».

В плену

Тем временем Андрей Евграфович Верёвкин был передан татарами туркам и доставлен в Измаил. Далее его путь лежал в Стамбул.

Бани – турецкие тюрьмы – места страшные, немногие выходят оттуда живыми: теснота, сырость, крысы, побои и голод быстро сведут в могилу любого. Кроме Верёвкина в Стамбульской тюрьме находилось ещё несколько морских офицеров. Среди них: командир шхуны «Вячеслав» капитан 2-го ранга Борисов, офицеры линейного корабля «Мария Магдалина» и Ломбард, которого тоже доставили в турецкую столицу.