Герой Чужой Повести

– Откуда мне знать? – пожал плечами я. – Но я всё думаю, станет ли моя жизнь снова такой же маленькой. И более того – снова ли уменьшусь я для неё?

Твайлайт хихикнула.

– Это хороший вопрос, потому что ты довольно-таки большой.

– Да… – рассеянно сказал я. – Я как-то забыл об этом. Только смотря на тебя, я понимаю, какой я большой.

Я положил руку на бедро и почувствовал выпуклость в кармане. Я достал оттуда брелок, сделанный из необычного стекла, словно сплавленного из стёкол разных цветов настолько тонко, что оно казалось радужным с любой стороны. Брелок был оформлен в виде облачка, из которого бьёт молния. Внутри беспорядочно скакал и вспыхивал огонёк, слегка освещая нас с Твайлайт и скамейку. Из-за цвета стекла огонёк походил на беспокойную радугу, пойманную в банку. Я осторожно положил брелок на скамью и старался его не задевать. Брелок имел интересную особенность – стоило тряхнуть его, и пойманная в него молния разразится громом. В натуральную громкость. Да, огонёк такой же яркий, беспокойный и шумный, как и пегаска, которая подарила мне его.

– Жень… ты же понимаешь, что не сможешь забрать их подарки с собой, да?

Брелок был всего одним из пяти подарков. В библиотеке осталась коробка разноцветных кексиков, шёлковый платок-галстук с вышитыми синей нитью тремя кристаллами, бережно связанный шарф в яблочных цветах, а также мешочек с пыльцой, привлекающей бабочек. Простые, скромные, но горящие личностями своих создателей подарки.

– Я знаю.

Я взглянул на Твайлайт – никогда её лицо не было таким отчаянно виноватым.

– Я не знала, что они все принесут подарки… Иначе бы я сказала им… – она страдающе выдохнула. – Это моя вина.

Она говорила не про подарки.

– Твай… – я хотел предотвратить бурю. – Взгляни на это хорошей стороны. Я и представить себе не мог вчера, что окажусь здесь. Ты так ловко всё провернула…

Я увидел в темноте дрожащий блеск в её глазах и замолк. Она старательно не издавала звуков, но я слышал, как прерывалось её дыхание.

– Не надо было рваться на ночь глядя, как только я всё вспомнила. Надо было подумать чуть подольше. Спланировать чуть-чуть подальше… Не откладывать на потом со слепой верой, что всё образуется… Не знаю, что бы я могла придумать. Но если бы я знала, что мне придётся прощаться меньше, чем через сутки…

Она дёргалась, досада так и рвалась из неё, досада по своим ошибкам, которые она уже не может исправить. Досада по тому, что умная Твайлайт не может надоумить глупую Твайлайт. Точно так же досада, как и в предыдущий вечер. Неужели она не видит, как бессмысленна эта досада? Ошибки не исправишь, сколько себя не кори. Впрочем, не мне её учить. Как будто я сам никогда не чувствовал досаду от своего бессилия.

Как будто я прямо сейчас не чувствую досаду.

– Однако… я не хочу портить вечер, – единорожка заговорила вдруг очень спокойно. – Будет ещё хуже, если единственный твой вечер в Эквестрии закончится сожалениями.

Какая же всё-таки ты сильная, Твайлайт.

– Ну… – я принял более расслабленную позу. – Немножко досадно, что мне нечего будет показать другим. Никто ведь не поверит. Даже я сам через десятки лет.

– Я бы не хотела, чтобы ты остался без напоминаний. Ты ведь сам дал мне их…

– О чём ты?

– Вернее, я их взяла. Ты помнишь ту книгу по оригами? Когда я уходила, я забрала её.

Сначала во мне вспыхнуло что-то вроде недовольства, но потом оно успокоилось, словно я вспомнил, что Твайлайт всегда можно доверить книгу. Несмотря на то, что я больше эту книгу никогда не увижу.

– Ай-яй-яй. Книжки без спросу брать нельзя.

– Больше так делать не буду, – улыбнулась она.

После минуты тишины Твайлайт тронула меня копытом и сказала:

– Я ведь так и не сделала тебе подарок.

– Разве? А как же экскурсия по волшебной стране с бесплатным питанием…

Она тепло засмеялась, подарив мне чувство маленького подвига.

– У меня есть ещё подарок. Он остался в библиотеке. Погоди-ка…

Она прищурилась, рог засветился, и темноту вмиг разогнала фиолетовая вспышка, в свете которой я сразу понял, что за подарок единорожка мне приготовила. Горло что-то сдавило.

– Пока ты гулял по Понивиллю, я потратила на него, наверное, почти два часа. Я старалась.

На мою ладонь лёг испещрённый лишними складками, но имевший такие аккуратные и точные уголки бумажный журавлик, и облачко вокруг него с искорками хлопнуло. Он был из эквестрийской бумаги, которую я для простоты называл пергаментом, хотя она была сделана из другого материала и по другой технологии. У журавлика были до упора оттянуты крылья. Моя школа.

– Одними копытами? – спросил я.

– Да.

– Ты молодец. Нет, больше – ты просто чудо, – я поднял журавля выше. – Думаю, ты заслужила мою книгу.

– Какая честь, – Твайлайт сделала наигранно удивлённое лицо. – Какая неожиданность.

– Возможно, ты привнесёшь оригами в Эквестрию.

Наигранность ушла, а удивление осталось.

– Это слишком.

– Я думаю, сложить копытами журавля, будучи знакомым с оригами около суток, достойно того, чтобы было «слишком».

– Наверное, – улыбнулась она.