Герои должны умирать

И даже приключение на Коррине, едва не закончившееся для него "вышкой", не заставило Шумского потерять вкус к жизни. Зато за последние три недели Грег начал всерьёз подумывать об умерщвлении плоти. Не своей, конечно, а плоти сержанта Упыря.

– Надо было его вообще прибить, – пробормотал Грег, растирая занемевшую спину. – Вот же настоящий упырь!

После неудачного побега Шумского упекли сначала в карцер, а потом на гауптвахту. Тесноту и холод карцера Грег пережил довольно спокойно, но увидев злорадную физиономию сержанта Упыря на крошечном плацу гауптвахты, он обомлел.

– Мне поручили заниматься лично тобой, – потирая распухший подбородок, сказал сержант. – Пожалуй, начнём прямо сейчас.

В течение штрафной недели Грег спал в общей сложности максимум часов пятнадцать. Упырь старался от души, выполняя поставленную перед ним начальством задачу – сделать так, чтобы Шумскому на гауптвахте было ОЧЕНЬ ПЛОХО, но без членовредительства. Сержант служил уже почти двадцать лет, а потому в совершенстве знал, как уставными методами можно довести солдата "до ручки". Невыполнение заключённым любого приказа было чревато отправкой в дисциплинарный батальон, а потому…

А потому Грег в полной мере испытал радость тысяч отжиманий от пола и бега на месте в течение шести часов, почувствовал упоение занятиями строевой подготовкой с утра до вечера, ощутил восторг отскабливания двухсантиметрового слоя ржавчины с дверей какого-то заброшенного ангара при помощи крохотной щётки, пережил шесть ночных ремонтов нар – пока происходил "ремонт" ему приходилось стоять по стойке "смирно" и, разумеется, спать было запрещено, даже стоя. Неудивительно, что к окончанию срока заключения, Грег уже ничего не соображал от усталости и еле ходил на трясущихся ногах. Он едва доплёлся до госпитальной палаты и, проваливаясь в сон, сквозь туман в голове услышал сердитый голос военврача:

– Почему не приводили его на перевязки? Я доложу коменданту…

Следующие два дня Грег спал. Он с трудом просыпался, когда ему делали какие-то процедуры и даже просто кормили и тут же вновь отключался. На третий день Грег очнулся от грубого толчка.

– Встать, солдат! Где ты взял пиропатрон?

Ничего не понимающий мутным взглядом Грег уставился на сержанта Упыря, стоявшего около его кровати и державшего в руке блестящий пиропатрон.

– Чего?

– Я спрашиваю: кто разобрал спасательную шлюпку? – заорал сержант.

– Чего? – Грег всё ещё ничего не понимал.

– Сэр, я вынужден забрать этого солдата в комендатуру для дознания! – доложил сержант вошедшему на шум капитану медслужбы. – У него обнаружен пиропатрон с разобранной шлюпки, значит, он может знать, где остальные украденные вещи. Вот и приказ коменданта.

С этими словами он показал капитану коммуникатор с развернутым приказом. Врач хмыкнул и пожал плечами – он уже слышал про этого пациента. Если доживёт до выписки – значит, везунчик. Вон как быстро "внутренности" для него организовали обнаружение "пропажи"… даже приказ загодя состряпали.

– Забирайте. Только на перевязки присылайте.

– Полковник велел передать, что ваши санитары могут приходить в помещение гауптвахты для оказания помощи заключённому!

Врач ещё раз пожал плечами и удалился – связываться с комендантом не хотелось.

Надо ли говорить, что вердиктом по результатам "дознания" явилась новая неделя гауптвахты? Вот так Грег снова испытал радость тысяч отжиманий… и так далее по списку. Упырь с садистским удовольствием пользовался предоставленной ему властью, а Грег тщетно искал способ если и не прикончить сержанта, то хотя бы нейтрализовать его. Хотя бы на одну ночь – ведь "ремонт" нар в его личной камере так и продолжался.

И случай представился. В лице майора Гриза, пришедшего поглядеть, как происходит воспитание рядового Шумского – того самого шустрого "проходимца", из-за которого он проиграл пари старому другу. Виновник его проигрыша к этому моменту уже седьмой час непрерывно занимался строевой подготовкой с одновременным изучением Устава. Сколько километров Шумский намотал по крошечному плацу гауптвахты не ведал ни он сам, ни сержант Упырь, но одно Грег знал совершенно точно: если бы он шёл по прямой, то уже оказался бы далеко за пределами космостанции, наверное, в ближайшей обитаемой системе.

Упырю, однако, этого казалось мало. И к моменту прихода майора Гриза он свирепствовал пуще прежнего:

– Раз! Выше ногу поднимай! Носок тянуть! Выше, я сказал! Два! Опускать всю стопу! Что ты, как балерина, носком пол гладишь! Отставить! Раз! Стой так, я передохну.

Грег застыл с поднятой ногой, в душе матеря проклятого садиста, а Упырь достал нагрудную фляжку и, сделав пару глотков, удовлетворённо выдохнул. Судя по распространившемуся запаху, пил он явно не чай.

– Небось, думаешь, если мне велели без членовредительства тебя воспитывать, так я не справлюсь? – Упырь, заложив руки за спину и покачиваясь на носках, стоял перед Грегом. – Ошибаешься! Ты не доживёшь до выписки из госпиталя, потому что сдохнешь здесь! Я об этом позабочусь.