Герой ее романа

Он вышел к озеру, надеясь, что спокойная музыка волн, набегавших на берег, и теплый вечерний ветер усмирят бушевавшую в нем энергию. Уже добрых полчаса он рыскает здесь, не способный думать ни о чем, кроме Сары. Как она там на пикнике в честь Дня Канады без него? Вчера она просила его прийти. Но он холодно уведомил ее, что у него есть дела, которыми надо заняться. Отказ вроде бы разочаровал Сару. Таинственный блеск в глазах исчез.

Когда он вернулся домой, ему пришлось здорово закрутить гайки, чтобы прогнать ее из своих мыслей.

Проклятая женщина.

Вначале он хотел всего лишь затащить ее в постель. И пробыть в Бивер-Крик ровно столько, сколько на это потребуется. Но постепенно все стало меняться. У него появилось к Саре какое-то неведомое прежде чувство. Ее бесстрашие, нежность, чувство юмора заставили его восхищаться ею как личностью. Он перестал видеть в ней только объект желания.

Тут-то и таилась опасность. Его кидало в холодный пот, когда он вспоминал вчерашнее происшествие. Полная, абсолютная потеря контроля над собой. Тугая узда, в какой он обычно держал свои эмоции, лопнула из-за страха за Сару. И это ему не понравилось. Очень не понравилось.

Именно поэтому он завтра же уезжает домой. У него нет желания попадать в еще большую зависимость от Сары. Он и так уже достаточно увяз. А ведь в конце концов обиженной останется она.

Что же касается их сделки, то он выполнил свою часть. И конечно, нет сомнения, что любой мужчина из «Хонки Тонк», включая Джако, пьяницу с добрым сердцем, будет счастлив сопровождать ее на прием к родителям. Она, наверное, выберет Эвана. Что ж, он не собирается возражать.

В мозгу мелькнула неприятная картинка — Сара и Эван танцуют... Он выругался и в отчаянии провел обеими руками по волосам.

Нет, черт возьми, он будет возражать. Он хотел быть единственным, кто держит в объятиях ее соблазнительное тело. Он хотел быть единственным, кто целует ее. И больше всего на свете он хотел обладать ею, наслаждаться жаркой, нежной любовью.

С яростным стоном он закрыл глаза, вообразив ее рядом. Ее мягкие нежные пальцы касаются его...

— Дакота?

Он медленно открыл глаза. Что это, ему почудилось шепотом произнесенное имя? Неужели страстность мечты вызвала в памяти голос? В воздухе повеяло нежным ароматом полевых цветов. Да, она здесь и такая же реальная, как горячее желание, пульсировавшее у него в крови.

Сара смотрела на него, странно зачарованная жгучей интенсивностью его взгляда. Он уставился ей в лицо. От знакомого жара ослабели колени и содрогалось все тело.

— Сара, тебе не надо было приходить сюда. — Голос ласковый и хриплый от желания.

— Это важно. Я должна тебе что-то сказать. — Она подошла ближе и обвела пальцами жесткий изгиб его подбородка. Легкими движениями стала ласкать щеки, губы. Он резко откинулся назад. — Ты не хочешь услышать, что я хочу сказать тебе?

— Нет, — рявкнул Дакота, подавляя стон.

— Жаль. — Сара прижалась к нему. — Потому что... я хочу тебя.

— Проклятие, женщина! Ты не понимаешь, что делаешь.

— Я точно знаю, что делаю, — пробормотала она, закидывая руки ему на шею. — И больше я не отступлю. — Она осыпала легкими, как перышко, поцелуями его загорелую сильную шею, остановившись там, где жилка отчаянно билась под ее губами. — Ты хочешь сказать, что не хочешь быть со мной?

— Да.

— Потребуется нечто гораздо большее, чем слова, чтобы я поверила. Потребуются доказательства. — Теперь она обнимала его за талию и опиралась на него всем телом. — А сейчас я чувствую, что ты лжешь.

— Это автоматическая реакция мужчины, когда женщина возбуждает его.

— Не просто какая-то женщина. Я.

— Сара, я тоже должен что-то сказать тебе. Я...

Она заставила его замолчать, придавив губы нежным поцелуем. Еще один бесконечно длившийся момент он сопротивлялся.

Потом рывком притянул ее к себе и стал целовать долго, медленно, полностью завладев ртом, отняв у нее дыхание и силу. На подкосившихся ногах она прижалась к нему всем своим горевшим желанием телом. Без слов он подхватил ее на руки и ласково уложил на подушки кушетки, стоявшей на траве. Потом осторожно лег на нее. Сара застонала от наслаждения.

— Дакота... Я хочу тебя, — прошептала она и положила его руки на пуговицы блузки.

Одну за одной он расстегивал пуговицы, а она, затаив дыхание, ждала. Каждый раз, когда Дакота касался ее кожи, пульс пускался в пляс. Наконец он высвободил груди из лифчика. Сара заметила, как тряслись у него руки, когда он раздвигал кружева.