Герои и антигерои русской революции

А потому Александр Иванович готовил в 1917 году государственный переворот. В сколоченную им команду заговорщиков входили командующий 3-м кавалерийским корпусом Юго-Западного фронта генерал А. М. Крымов, масоны Н. В. Некрасов и М. И. Терещенко, князь Д. Л. Вяземский.

Планировалось во время очередного пребывания Николая II в Ставке захватить его и принудить подписать отречение с передачей престола законному наследнику.

Бунт частей Петроградского гарнизона грянул неожиданно и смешал все карты.

Делегация Исполкома Петросовета в контактной комиссии предложила цензовым кругам, группировавшимся вокруг Временного комитета Государственной думы, взять власть на условии «постольку, поскольку».

Для Александра Ивановича настал момент истины.

К сожалению, Гучков поддался соблазну и отдался во власть иллюзии. На какой-то момент ему показалось, что то, что задумывал он сам, и то, что случилось в феврале 17-го, — это практически одно и то же; что если он войдёт в состав Временного правительства, то ему удастся успокоить стихию, нормализовать ситуацию и потом реализовать те цели, ради которых он хотел отстранить от власти императора.

Именно это позволяет мне характеризовать А. И. Гучкова как антигероя русской революции.

Надо отдать ему должное — он быстрее остальных членов Временного правительства понял, как жестоко ошибался. И раньше всех (30 апреля) ушёл в отставку. Не дожидаясь, когда его об этом попросят.

Но — увы! — было уже поздно. Александр Иванович Гучков уже успел послужить русской революции, хотя хотел совсем, совсем иного.

X. Главный антигерой русской революции

Несмотря на вопиющий случай А. И. Гучкова, попавшегося на удочку самолюбования и невольно отдавшего свой немалый политический вес и талант на службу революции в самый критический для неё момент, вовсе не его следует считать главным антигероем русской революции.

История донесла до нас ещё более вопиющий (хоть это и кажется невероятным) случай.

Главный антигерой русской революции — безусловно Павел Николаевич Милюков.

Как и Гучков, Павел Николаевич революции не хотел. При этом, как и Гучков, Павел Николаевич был резко недоволен политикой Николая II и всей системой государственного управления в России. Как и Гучков, он видел выход в том, чтобы власть монарха была ограничена конституцией. Однако, в отличие от Гучкова, Павел Николаевич выбрал для реализации своих замыслов не дворцовый переворот, а парламентскую трибуну.

В августе 1915 Павел Николаевич сколотил так называемый Прогрессивный блок, в который вошло думское большинство в составе шести фракций («прогрессивные» националисты, группа центра, земцы-октябристы, фракция «Союза 17 октября», кадеты, «прогрессисты») — 236 из 422 членов Государственной думы, а также три фракции Государственного совета. Прогрессивный блок поставил целью добиться от царя конституции и ответственного перед Думой правительства.

А 1 ноября 1916 года Павел Николаевич с думской трибуны потряс общественность своей сколь знаменитой, столь и удивительно безответственной по последствиям речью «Глупость или измена?» (см. Приложение 5). Это выступление фактически предопределило путь поддержки грянувшей через четыре месяца революции со стороны самых широких думских кругов. В самом деле, отважившись подвергнуть правящий режим столь жёсткой критике, Павел Николаевич отрезал для себя (и своих сторонников) любые другие варианты, кроме как идти на поводу у стихии, сметавшей этот режим.

В результате Павел Николаевич оказался в заложниках у крепкой силы, сумевшей на первом этапе революции взять стихию солдатского бунта под контроль, — у Исполкома Петросовета и у тройки его тогдашних — не формальных, но реальных — лидеров: Суханова, Стеклова, Соколова. И, ловко скомбинировав первый состав Временного правительства, вынужден был при этом утереться и принять власть на условии «постольку, поскольку». И даже петь на митингах осанну победившей революции (см. Приложение 6).

В общем, получилось так, что вся недюжинная политическая работа, которую провёл Павел Николаевич в IV Думе, ни в малейшей степени не привела его к реализации задуманных грандиозных планов. Напротив, результатом всех этих титанических усилий оказалась передача всей фактической полноты власти левым партиям, сгруппировавшимся в Совете рабочих и солдатских депутатов.

Но особенно унылой и нелепой делает фигуру П. Н. Милюкова то обстоятельство, что даже оказавшись в условиях, когда он (и всё Временное правительство) пальцем не мог пошевелить без санкции Исполкома Петросовета, он тем не менее с упорством, достойным барана, продолжал оставаться в составе правительства и даже пытался проводить «балканско-проливную» внешнюю политику, как будто бы не обращая внимания на нарастающую дезорганизацию армии и улюлюканье левой прессы, требовавшей его отставки.