Герои и мученики науки [Издание 1939 г.]

Когда Иоганн Гутенберг пустил в ход свой печатный станок, Московия была еще отсталой страной. Книгопечатание проникло в нее только через сто лет после его изобретения.

В Московской Руси, как и в других странах, рукописи встарину переписывались на пергаменте, потом на бумаге. Но и бумага была недешева. Поэтому для рукописей часто употреблялась береста — верхний слой березовой коры или лубок — липовая кора.

На бересте или бумаге писец прежде всего проводил тонкой тростью — каламой — линейки на равном расстоянии. Писали крупными прямыми буквами, расставленными отдельно одна от другой. Такое письмо называлось уставом. Позже вошли в обычай более мелкие буквы — полуустав и, наконец, беглое письмо — скоропись.

Образец устава из рукописного евангелия XIII века.

Старинные писцы, собственно говоря, не писали, а рисовали буквы. Особое внимание обращалось на начальные буквы каждого раздела, которые тщательно разрисовывались красной краской — киноварью. В начале текста помещался раскрашенный рисунок — заставка. В древних рукописях на заставках изображались звери и птицы, в более поздних — кружки, треугольники, решетки и другие затейливые орнаменты. Заставки сияли киноварью, синькой, позолотой. Каждый писец был одновременно и художником.

Пишущий монах (рисунок XIV века).

Рукописные книги переплетались в толстую кожу или же обтягивались дорогой тканью — парчой, бархатом. Книга часто снабжалась серебряными застежками.

Сколько труда было вложено в каждую рукопись! Для древнего переписчика изготовить книгу — то же, что для современного художника нарисовать сложную картину.

На переписку одной книги требовались месяцы, а то и целые годы. При такой длительной работе неудивительно, что переписчик сживался со своим трудом, привязывался к нему. Иногда он выражал свои чувства в послесловии, приписке к оконченному труду. В одном из них мы читаем:

«Рад бывает корабль, переплывший морскую пучину; так же рад и писец, кончивший книгу сию».

В другой древней рукописи на последней странице еще более пышное послесловие:

«Радуется жених при виде невесты своей. Радуется купец при получении барыша. Радуется кормчий прибытию на пристань, странник — возвращению на родину. Точно так радуется и переписчик окончанию своего труда».

Но к радости примешивается тревога: что, если книга попадет в чужие руки, что, если плод долгого, упорного труда испортят небрежным обращением? И писец пускает в ход страшные угрозы, чтобы застраховать свое детище:

«Кто похитит сию книгу, да будет тому в нынешней жизни и в будущей вечная мука!»

«Который поп или диакон чтет (читает), а не застегивает всех застежек, — буди проклят!»

Иной раз переписчик в послесловии просит читателей простить ему сделанные ошибки, которыми так богаты были эти рукописи.

Само собой разумеется, что в Московии, как и на Западе, книгописание находилось в руках духовенства. Переписывались преимущественно богослужебные книги: молитвенники, псалтыри, то есть сборники религиозных гимнов, и т. п. Монастыри сбывали книги за крупные суммы. За какой-нибудь художественно исполненный псалтырь богатые люди платили «сорок сороков» белок, то есть столько, сколько стоили сорок шуб по сорок беличьих шкурок в каждой.

Православная церковь ревниво охраняла свою монополию на переписку книг. Церковники знали о том, что в других странах книги печатаются новым способом, и боялись пуще огня, чтобы эта «зараза» не проникла на «святую Русь». В конце XV века, при царе Иване III, в Москву приехал из немецкого города Любека некий Варфоломей Готан. Он привез с собой печатные книги и стал пропагандировать книгопечатание. Немец, повидимому, хотел устроить в Москве типографию. Но дело кончилось печально: попы натравили на него темную толпу, которая утопила «немчина» в Москва-реке.

Однако внук Ивана III, Иван IV, уже решился ввести книгопечатание в России. Он начал торговлю с англичанами, ему нужны были грамотные люди. И вот в 1553 году царь приказывает строить первый Печатный двор в Москве, на Никольской улице.

Первая русская типография строилась целых десять лет. Она была закончена только в 1563 году. Печатание книг было поручено сведущему в этом деле московскому жителю Ивану Федорову. По всей вероятности, он научился своему мастерству у одного из иностранцев, которых было уже немало в Москве. Помощником Ивану Федорову был назначен Петр Мстиславец. Обоим было приказано «спутать книги на всю русскую землю, верные, по легкой цене», говорит современник.

Первая книгопечатня в Москве.