Герой империи. Битва за время

Но едва мы с моим женихом успели сказать друг другу первые слова приязни и любви, как за окнами дома, в котором я остановилась, раздались звуки надвигающегося переполоха. Правда, сразу было понятно, что это не нападение врага. Не было слышно громких бахающих звуков местной перестрелки и специфических боевых кличей. Не звучали также сигналы военной тревоги, обычно предупреждающие об опасности. Не успела я собраться и выйти на крыльцо, чтобы разобраться с источником шума (капитан Ария Таним в гневе – это страшно), как мне навстречу прямо под ноги попался мелкий белоголовый хозяйский сынок. Он так бежал, что остановиться смог, только уткнувшись головой в мой мощный пресс. Увидав, что он прибежал куда надо, мальчишка начал быстро что-то тараторить на местном диалекте русского языка, который я и мои девочки разбирали с пятого на десятое. Единственное, что я смогла понять из его сообщения, было то, что к нам едут два больших начальника.

– Ну вот, – вздохнул мой любимый, – не было печали, так принесла кого-то нелегкая. Съездил, называется, к невесте в отпуск…

– Не бойся, милый, – ответила ему я, застегивая форменную куртку, – ведь я с тобой, да и документы у тебя в порядке. Ты тут, со мной, решаешь свои личные дела, а прочее никого не касается, будь это хоть сам Великий Дух Вселенной!

– Да я и не боюсь, – мой любимый оправил гимнастерку, – но все равно мне как-то не по себе. Это не у вас в Империи, где все понятно, а от нашего начальства не знаешь чего и ждать…

Вот так мы с моим женихом и вышли на порог дома. А там из машины нам навстречу вылезают трое. Первым делом, конечно, я увидела младшего тактика Алиль Фа. Эта будет выделяться даже в толпе хумансов. Но Алиль Фа тут не ходит одна – и вместе с ней из машины вылез хуманс, при виде которого я сразу расплылась в широчайшей улыбке. Разумеется, это был наш командующий генерал Рокоссовский. Наши девочки его любят и втайне считают почетным штурмпехотинцем. Многие ждут момента, когда его включат в программу репродукции, чтобы подать заявку на оплодотворение. После того, что мы сделали здесь в последнее время, их заслуг должно хватить на самый премиальный сегмент, к которому, несомненно, относится и наш командующий. Но я, к счастью, не отношусь к их числу, потому что хочу иметь детенышей только от своего любимого хуманса, и поэтому могу разговаривать с генералом Рокоссовским без тайных мечт и без придыханий. А он хорош… Красавец, умница и просто добрый человек, даже в мыслях не видящий разницы между хумансами, эйджел всех разновидностей и подобными мне боевыми гибридами. Я знаю, что даже в Империи многие хумансы морщат нос из-за наших матерей, которых считают отсталым человеческим подвидом, но этот хуманс не таков. Для него неважно, кем были твои родители, зато важно, кем стал ты сам.

Второй начальник, приехавший вместе с нашим обожаемым командармом, мне лично оказался незнаком, но внутренний голос (а на самом деле вживленный в мозг чип справочно-информационной системы), тихо пискнув, подсказал, что это один из тактиков первого класса местной русской армии генерал Жуков, командующий Западным сектором обороны страны Эс-Эс-Эс-Эр. Мне этот Жуков сразу не понравился. Как тактик он, возможно, и неплох, но все же было в нем что-то такое болезненно нахрапистое и скандальное. Кажется, социоинженеры называют такое свойство человеческой натуры «моральной неустойчивостью». Но мы, штурмовая пехота, девушки простые, с нами на повышенных тонах разговаривать бесполезно. И вообще, чего он сюда приперся, ведь в силу «Соглашения о Присоединении» мы подчиняемся только своему командованию, а уже оно подчиняется товарищу Сталину как Верховному Главнокомандующему^[58] страны Эс-Эс-Эс-Эр.

Но тактик Жуков не стал устраивать неприятности. Хороший тактик вообще без особой необходимости никогда не полезет в бой, где ему ничего не светит, кроме поражения. Убедившись, что мой возлюбленный находится в расположении моей части на вполне законных основаниях, генерал Жуков начал его расспрашивать о том, как тот воевал с первых дней войны и до последних дней, когда его сводная часть была отведена на отдых и пополнение в ближний тыл. Стесняться моему генералу было нечего, поскольку он воевал не хуже других, поэтому он тут же во всех деталях принялся рассказывать о том, как с нашей помощью делал козью морду хвастливому до ужаса тактику дейчей Гудериану. Поскольку я тоже участвовала в тех событиях, то стала делать к его рассказу свои дополнения. Я, конечно, не тактик из темных эйджел, но описать оперативную обстановку без применения матерных слов могу вполне свободно.