Герои Коммуны

Так оно и было. Бланкисты и якобинцы уже составили список революционного правительства. В нем фигурировали имена Делеклюза, Бланки, Рошфора, Флуранса, Пиа, Ледрю-Роллена. Но провозгласить его они не решались. Ведь реальная сила — армия и даже Национальная гвардия — не внушала никакого доверия. Поэтому действовали нерешительно, надеясь лишь на какой-то неожиданный поворот событий. Этим немедленно воспользовались депутаты. Заявления Гамбетты и Ферри о том, что в правительство должны войти только депутаты от Парижа, толпа, заполнившая все залы Ратуши, одобрила. Революционеры надеялись на Рошфора, которого побежали освобождать из тюрьмы Сент-Пелажи. Он явился бледный, растерянный. Ему вручили список революционного правительства и подвели к окну, выходившему на Гревскую площадь, заполненную народом. Но толпа только на миг увидела бледное лицо Рошфора. Его тут же схватил Жюль Ферри и повел в комнату, где засели депутаты левой. Они сделали ловкий ход: включили Рошфора в свое правительство, чтобы придать ему революционный оттенок. Слабохарактерный памфлетист поддался на удочку. Революционеры же не решились возражать. Они боялись, что если завяжется борьба между ними и депутатами левой, то перевес будет не на их стороне. Пока они колебались, левые депутаты уже огласили перед толпой список своего правительства. Кроме Рошфора, там сплошь оказались закоренелые враги революции. Напрасно из толпы выкрикивали имена Бланки и Делеклюза. Было уже поздно. К концу дня, после новых закулисных маневров, во главе правительства поставили генерала Трошю, бонапартиста и клерикала. В правительство вошли пять деятелей, которые в свое время помогли задушить революцию 1848 года. Вся махинация удалась только потому, что главной целью нового правительства объявили «национальную оборону». А этого хотели все. Поэтому даже Бланки, Флуранс, Валлес не выступили против того, что произошло в Ратуше. К концу дня красный флаг, поднятый над зданием революционерами, был спущен.

Все происходило на глазах у Делеклюза, он был в Ратуше. С мучительной тревогой наблюдая эту суматоху, он видел, как революцию крадут у народа, как власть захватывают либеральные пройдохи, которым он не доверял ни на минуту. Опытный и бывалый революционер сравнивал сентябрьскую революцию 1870 года с февральской революцией 1848 года, которая тоже происходила у него на глазах. Тогда хотя бы в правительство включили представителей рабочих — Альбера и Луи Блана; в нем был Ледрю-Роллен, который при всех его недостатках все же внушал Делеклюзу больше доверия. И в то же время только что родившаяся республика призвала на службу и его, Делеклюза, дав ему важный пост генерального комиссара на севере Франции. Ныне же революцию ловко использовали проходимцы вроде Жюля Фавра. К тому же империю никто не собирался защищать, она рухнула сама собой. Эта легкость победы ослабила волю народа к борьбе.

Делеклюз с грустью наблюдал картину ликования наивных людей, которые воспринимали события 4 сентября как освобождение от кошмара, как радостный праздник единения всех душ, охваченных любовью к родине. Ведь все прошло так легко и так прекрасно! Немногие, подобно Делеклюзу, испытывали тревогу. Большинство отгоняло от себя тревожные мысли главным доводом: пусть лишь правительство «национальной обороны» организует войну с пруссаками, а там будет видно.

Вечером 4 сентября Делеклюз с группой друзей возвращался по улице Риволи из Ратуши. Его лицо, всегда откровенно и резко выражавшее все его мысли, было мрачным.

— Теперь самое главное — прогнать пруссаков, — тоном утешения заявляет журналист и социалист Мильер.

— Что же это за республика, — с горечью и отчаянием отвечает Делеклюз, — которая не хочет опереться на нашу преданность? Нет, народ предан, мы пропали, революция погибла, мы потеряли этот день…

7 сентября вновь начинает выходить «Ревей». Уже в первом номере Делеклюз определяет свою позицию. Главное для него, как и для всех революционеров, — продолжение войны. Но он не скрывает недоверия к правительству «национальной обороны», хотя пока и выражает его довольно сдержанно. Он требует немедленных энергичных мер для организации победы, чистки полиции, суда от бонапартистов. «Мы готовы, — пишет он, — заставить молчать наши чувства. Тем, в руках которых сейчас судьба страны, кто бы они ни были, мы говорим: освободите Францию от иностранных захватчиков, и мы будем вам благодарны».

Но перемирие между Делеклюзом и правительством «национальной обороны» продолжалось всего несколько дней. «Ревей» быстро становится оппозиционным органом. Делеклюз сразу замечает преднамеренное бездействие правительства в борьбе с внешним врагом; он прямо высказывает свои подозрения. Начиная с 10 сентября Делеклюз требует избрания городского совета Парижа — Коммуны. Сначала он предлагал, чтобы она существовала одновременно с правительством, контролируя его и оказывая на него давление.