Герой конца века

Приехав на другой день в Белокаменную, он тотчас с Николаевского вокзала приказал везти себя на Курский и в тот же вечер был в Туле, откуда проехал на наемных лошадях в свое Руднево.

Он застал там все в образцовом порядке.

Настя, веселая и радостная, бросилась ему на шею.

Ему поневоле, чтобы не возбудить в ней подозрения, пришлось отвечать на ее ласки.

Насиловать себя ему, впрочем, пришлось только первые минуты.

Таково было над ним обаяние всякой женщины.

На следующий же день он сообщил Насте о предстоящей продаже Руднева.

– Скоро? – спросила Настя.

– На днях. Вот устрою тебя и поеду в Москву совершать купчую крепость…

– Как устроишь меня?

– Я перевезу тебя в Серединское… Кстати, это именье очень запущено… Ты там все приведешь в порядок…

– А жаль Руднева… Отчего бы лучше не продать какое-нибудь другое…

Насте не хотелось расставаться с местом, где она получила первую ласку от ее «Коли», как теперь она называла Савина.

– На это нашлась покупательница, и мне нужны деньги.

– Покупательница!.. – подозрительно спросила Настя. – Кто она?..

– Одна барыня, замужняя…

– Молодая?..

– Ты ей годишься в дочери…

– Когда же мы поедем в это… как его?..

– Серединское.

– Да…

– Как управишься, уложишь свои вещи.

– Это я сделаю в один день.

– Тем лучше…

Действительно, хотя и не через день, а через три были отправлены в Серединское сундуки, а затем через неделю Николай Герасимович повез туда Настю.

Дом, с которым мы уже знакомы, по письменному приказанию Савина был проветрен и очень, как и все имение, понравился «новой помещице», как шутя называл Николай Герасимович молодую женщину.

Устроив ее в Серединском, Савин помчался в Москву, куда по его телеграмме, данной еще из Тулы, должна была приехать Строева.

Она еще не приехала, но в ее письмах, которые нашел Николай Герасимович в гостинице «Славянский базар», где остановился и куда еще телеграммой с дороги в Тулу он просил ее адресовать письма, Маргарита Николаевна сообщала, что пристав Мардарьев положительно сживает ее со свету, требуя предъявления нового паспорта, и что два раза в квартиру являлся ее муж, но был выпровожен Петром.

Николай Герасимович письмом просил ее отправить мебель и вещи в Тулу, а самой ехать вместе с горничной и лакеем Петром в Москву.

Недели через две Маргарита Николаевна наконец прибыла в первопрестольную столицу.

Савин сообщил ей свой план относительно продажи ей Руднева и, получив согласие, тотчас же совершил купчую крепость, причем с утверждением у старшего нотариуса тульского окружного суда дело затянулось почти на месяц.

Только в мае он повез новую владелицу в ее именье.

В природе все оживало, вековой парк зеленел.

Деревня, особенно им, еще влюбленным друг в друга, показалась раем.

Руднево было старое дворянское гнездо, с великолепной усадьбой, огромным каменным домом посреди обширного английского парка.

Перед домом и большим двором, окруженным флигелями, конюшнями и другими пристройками, был разбит роскошный цветник.

Усадьба стояла на пригорке, у подошвы которого запруженный ручей образовал два огромных проточных пруда.

За прудами были фруктовый сад и оранжереи; дальше живописно раскинулось село.

Выбеленные постройки усадьбы эффектно выделялись среди зелени парка.

Дом был большой, просторный и прекрасно отделанный и меблированный старинною ценною мебелью.

Привезенные из Петербурга мебель и вещи украсили его еще более, дав ему элегантный вид.

Маргарите Николаевне имение очень понравилось, и она с радостью поселилась в нем.

Скуки они оба не боялись, и жизнь в деревенской глуши казалась им блаженством.

Образовался даже круг знакомых из соседей-помещиков тульских жителей, которым Николай Герасимович представил новую владелицу Руднева, как свою кузину.

Гости стали собираться довольно часто, и в это время Руднево принимало праздничный вид, устраивалась охота, кавалькады, пикники.

Время летело быстро.

Лето кончалось.

Перспектива осени и долгой зимы не пугала наших сельских жителей поневоле.

Николай Герасимович был очень доволен: паспорт Строевой он достал, а копия с приговора не появлялась.

О последней он даже почти позабыл.

VII Нежданный гость

В то время, когда Савин и Маргарита Николаевна Строева благодушествовали в Рудневе, Настя, или, как мы ее будем называть теперь, вследствие ее полубарского положения, Настасья Лукьяновна Червякова вела деятельную жизнь в Серединском.

Имение и хозяйство в нем было действительно страшно запущено, и Настасья Лукьяновна ретиво принялась за его исправление, всюду поспевала сама и ее властный голос раздавался то в саду, то в амбарах, то на покосе, то на гумне.

– Ну и глазастая эта у нас «барская барыня», – говорили наемные рабочие и работницы, жившие в дворовых избах, и крестьяне села, подряжавшиеся на работу.

– Сметливая, любому мужику, либо дотошному помещику впору…

– Да и краля, братцы, писаная, ведь уродится же такая из простых крестьян… Подлинно барский кусочек… За красоту ей да за тело и честь.

– Баба вальяжная… Да не в этом суть, башка у ней ровно как мужицкая… До всего доходит, все знает… Для барина во как старается… Страсть.

– Любит…