Герои космодесанта

Сцеволла остался неподвижным.

Реальность обрушилась на него с ревом водоворота, и клинок погрузился в черную силовую броню. Сцеволла улыбнулся. Силовой меч пронзил сердце и вышел из спины, пробив доспех. Когда клинок освободился, Сцеволла все еще стоял.

— Хороший удар, мой друг. Удар, достойный моей смерти…

Сцеволла неожиданно удивился, с чего бы это мертвецу разговаривать. Боли не было. Шум окружавшей битвы не таял.

Деметр попятился в ярости:

— Как это может быть?! Демон!

Сцеволла уставился на разрез в собственной груди. Там, откуда должна была течь кровь, оказалась лишь дыра. В ней, как в разрыве космической ткани, кружились тысячи злорадных звезд. В голове Сцеволлы раскатилось эхо безумного смеха — четыре устрашающих голоса. Человек открыл рот, но слова принадлежали им.

— Ты полагаешь, что простая царапина сможет остановить защитника темных богов? Нужен кто-то покрупнее дворняжки Собачьего Императора, чтобы обрезать нити этой марионетки.

Сцеволла боролся за контроль над собственным языком.

— Ты не сможешь меня убить. Беги, брат. Спасайся!

Деметр презрительно фыркнул:

— Бежать? Я — космодесантник ордена Имперских Кулаков. Бегство не для меня.

Рунный меч Сцеволлы голодно запылал. Человек выкрикнул в небеса:

— Я не буду его убивать! В этой битве нет чести!

Когда Деметр вновь приблизился для удара, Сцеволла попытался подставить шею под клинок — однако рунный меч поборол его волю и со звоном блокировал выпад. Конечности не повиновались хозяину. Сцеволла снова взмахнул мечом, и Деметр неловко качнулся назад. Его горло перечеркнул тонкий разрез с опаленными краями. Космодесантник безмолвно рухнул на колени. Меч с дребезжанием выпал из его руки.

Перекрывая боевые гимны Имперских Кулаков, бешеные песнопения берсерков и вопли подыхающих мутантов, Ларс прокричал своему капитану:

— Дело сделано. Мы должны уходить. Сейчас!

Сцеволла оглянулся на труп Деметра. Надо приказать Шарну сжечь тело, уничтожив прогеноидные железы, и навсегда положить конец этой охоте.

Внезапно на площадь ворвался ком пульсирующих мускулов, выпирающих из черного, сросшегося с плотью панциря. Угреподобный придаток жадно рвал и глотал. Ферокс был удостоен величайшего дара варпа: он превратился в отродье Хаоса. Отныне он будет бездумно убивать на потеху богам.

Приказ Сцеволлы умер, не успев сорваться с губ. Глядя на то, как бывшее Фероксом создание скулит и клекочет во время учиненной им бойни, Сцеволла осознал, что за судьба ожидает его, если он решится преступить клятву. Капитан похолодел. Боги никогда не позволят завершить эту погоню. Он угрюмо поклонился мертвому врагу. Лучше уж быть рабом, чем утратить остатки человечности.

— До следующей встречи, мой друг.

Слова отдавали горечью.

Он отсек мечом голову Деметра и поднял свой трофей за волосы: еще один череп для парящего алтаря.

Ларс проревел приказ:

— Отряд, сомкнуться! Мы возвращаемся на «Коготь»!

Защитное кольцо стянулось в узел вокруг Сцеволлы. Тот включил устройство на поясе. Отряд, замерцав, исчез, и водоворот битвы мгновенно затопил покинутую ими площадку.

Апотекарий метался среди трупов павших соратников. Он собирал драгоценное генное семя, не обращая внимания на неистовство окружающего боя. Медик опустился на колени перед телом капитана Деметра.

— Слезы Императора! — воскликнул он. — Они забрали его голову!

С тяжелым сердцем апотекарий пробормотал моление по умершим и редуктором извлек семенную жидкость из прогеноидной железы на груди трупа:

— Твой род продлится, чтобы отомстить за это злодеяние, мой капитан.

Где-то в небесах раздался смех. Игра продолжалась.

Ник Кайм ОГНИ ВОЙНЫ

— Ну, порадуй меня, Хеллиман, — проворчал полковник Танхаузе.

Старый вояка говорил только одним углом рта, в другом зажимая дымящуюся сигару. Он инстинктивно пригнулся, когда очередной взрыв сотряс стены заводского строения, заставив пол ходить ходуном, а потолок — просыпаться осколками камнебетона на заваленный оперативными картами верстак.

— В этот раз ближе… — пробурчал под нос Танхаузе и, попыхивая сигарой, в который уже раз смахнул с верстака щебень и крошку.

Всегда тяжело оставлять свой город врагу, но когда этот враг внутренний, это еще более унизительно. Но такова была суровая реальность, и Абелю Танхаузе, полковнику Тринадцатого Стратосского авиакорпуса приходилось с ней считаться. Он и так уже много территорий отдал бесчисленным ордам мятежных культистов, а те наступали и наступали! Скоро они захватят все, и ему вообще ничего не останется! Оборона трех основных городов Стратоса трещала по швам. На двубортной дубленой куртке полковника гордо красовалась потемневшая за время боев, но никогда не снимаемая эмблема — молния, бьющая из темной тучи. Бляха весила столько, что легче было бы таскать в нагрудном кармане наковальню.