Герои Курской битвы

Из воспоминаний полковника В. М. Жагалы о 6-й батарее гвардии старшего лейтенанта С. И. Родионова: «Орудия — а их было четыре — установили за густой, уже колосившейся пшеницей в 75–100 метрах одно от другого, в шахматном порядке, так, чтобы их расчёты имели возможность при необходимости поддержать друг друга. Позиция была выбрана исключительно удачно. Стена пшеницы обеспечивала хорошую маскировку, а простиравшаяся севернее широкая лощина отлично просматривалась. Для каждой 76-миллиметровой пушки за ночь отрыли окоп, заканчивавшийся „карманом“ — укрытием с потолком из двух-трёх бревенчатых накатов. С расчётами наладили проводную связь. Рядом, тоже рассредоточенные, стояли наши Т-34 и КВ. С командиром танкового батальона, занимавшего оборону, старший лейтенант Родионов установил общие ориентиры, сигналы взаимодействия, договорился о порядке ведения огня по рубежам. Всё было подготовлено к круговой обороне».

На третий день, 10 июля, на участке обороны стрелкового полка полковника Григорьева и артиллеристов было ещё жарче. На них двинулось до 60 танков и до роты автоматчиков. На этот раз, надёжно окопав свои ЗиС-3 на новых огневых, которые ещё не засекла немецкая разведка, и хорошенько замаскировав их, артиллеристы подпустили танки ещё ближе.

Было видно, как танки перестроились в три группы по 12–15 танков. Все три группы двигались параллельными курсами под углом к фронту батареи, справа налево. Автоматчиков на броне уже не было.

Комбат Родионов по телефону сообщил, что договорился с соседями: правую группу берут на себя танкисты, левую — соседи слева, та, что в центре — наша. Первому открыть огонь Виктору Ловчеву. Его пушка относительно движения машин стоит в наиболее выгодном положении: стрелять придётся по бортам. Повторяю, предупредил комбат, по «Фердинандам» работают танкисты. Если связь с командно-наблюдательным пунктом батареи в ходе боя будет нарушена, каждому расчёту действовать самостоятельно. Ловчеву — огонь!

Расчёт орудия старшего сержанта Мансура Абдуллина прикрывал путь к высоте 217,0. Головной танк приблизился уже на расстояние 500 метров. Верный выстрел. Но это был тяжёлый «Тигр». Пушка была заряжена бронебойным снарядом. Мансур оглянулся на своих боевых товарищей. Лица их были бледны и сосредоточены. Наводчик Иван Рябинин забеспокоился:

— Давай команду, Мансур! Уже близко!

— Спокойно, Рябинин, это не «четвёрка» — «Тигр».

— Вижу, что «Тигр». Давай команду на открытие огня!

Головной танк поднялся на ближайшую высотку, перевалился и пополз по склону вниз, под углом к тщательно замаскированной позиции орудийного расчёта Мансура Абдуллина. Артиллеристы хорошо понимали, что жить им или умереть через минуту-другую решает первый выстрел, возможно второй или, самое большое, третий. Больше шансов «Тигр» им не даст. Или накроет огнём своей 88-мм пушки, или раздавит. Казалось, все перестали дышать, оцепенели.

— Огонь!

Выстрел! Орудие подпрыгнуло. Трасса прошла над самой землёй, едва не задевая колосья пшеницы, ударила в лобовую броню танка и отрикошетила вверх фонтаном брызг электросварки. Расчёт задвигался, будто первый выстрел расколдовал их, зачарованных при виде приближающегося железного монстра, и они поняли, что всё ещё живы и могут бороться за свою жизнь.

Выстрел! Танк резко затормозил и сделал слепой разворот, подставив бок.

— Кумулятивным!

Выстрел!

— Горит!

— Мансур! «Тигр» горит!

— Молодец, Ваня! — крикнул он наводчику.

Перед позициями батареи уже горели несколько танков.

Справа резко били из засад танковые пушки. Танкисты расстроили боевой порядок правой группы, расстреляли в упор два штурмовых орудия, подбили два танка.

В горячке боя, когда всё внимание расчёта поглощено главными целями — танками, не заметили, как на правом фланге перед окопами одного из батальонов 96-го стрелкового полка появилась группа немецких автоматчиков. Марсур вскинул бинокль и увидел: немцы установили два пулемёта MG 42 и открыли шквальный огонь, не давая нашим стрелкам высунуться из ячеек, давая возможность автоматчикам приблизиться к траншее. Они на ходу выдёргивали из-за голенищ сапог гранаты с блинными ручками, готовясь забросать ими траншею и завладеть правым флангом.

— Рябинин! Осколочным!

Они быстро развернули орудие. Выстрел! Рябинин вёл огонь точно. Первыми же выстрелами были уничтожены немецкие пулемётчики. Наши стрелки подняли головы и своим огнём отогнали немецких автоматчиков от траншеи.

И тут снова налетели немецкие пикирующие бомбардировщики. Вспоминая те мгновения, Мансур Идиятович рассказывал, что высоту вместе с их пушчонкой будто бы разом качнуло, встряхнуло и засыпало землёй и осколками.

Выбравшись из-под комьев земли и обломков пустых ящиков из-под снарядов, командир орудия позвал:

— Кто живой? Есть кто живой?

Кругом слышались стоны. Встал и сел на лафет один Рябинин. Начали растаскивать тела убитых, перевязывать раненых.

Немецкие танкисты, конечно же, наблюдали за работой своих самолётов поддержки, и, когда поняли, что орудие, которое не позволяло им двигаться вперёд, накрыто, возобновили атаку.