Герои Ленинградского Неба

После одной из атак на «хейнкель» старший лейтенант Иванов заметил впереди, несколько ниже своего самолета, Ме-110. Не раздумывая, он плавно двинул ручку управления от себя, прибавил обороты мотору, на пологом пикировании нагнал «мессера» и сразу же всадил в него сноп огня из всех своих пулеметов. «Мессер» стремительно взмыл вверх, потом перевернулся и винтом пошел к земле...

Эта жестокая воздушная схватка продолжалась всего несколько минут и закончилась победой советских истребителей. Им удалось разогнать группу фашистских бомбардировщиков и не пропустить ее к городу и аэродрому.

Но на этом воздушный бой шестерки старшего лейтенанта Иванова не закончился. Советским истребителям пришлось сразиться еще с двумя группами фашистских бомбардировщиков, пытавшихся подобраться к Кандалакше с других направлений. Смелыми и дерзкими атаками шестерке Иванова удалось сорвать массированные налеты на город и этих групп. Лишь отдельные бомбардировщики прорвались к Кандалакше, Кировской железной дороге и другим объектам.

Более двадцати минут продолжался этот неравный и тяжелый воздушный бой, в котором численное превосходство все время было на стороне авиации противника, а победа оказалась на стороне советских истребителей.

Леонид Иванов, убедившись, что все его ведомые благополучно произвели посадку, последним приземлился на своем аэродроме. Весь взмокший от пота, выбрался он из кабины «ястребка». Устало опустившись на землю, комэск спросил подошедшего техника:

— Как там наши соколы, все целы?

— Все целы, товарищ командир. Вот о самолетах этого не скажешь. Да и вашему досталось,— ответил техник и стал осматривать самолет комэска, на обшивке которого то там, то здесь виднелись пулевые пробоины.

Нельзя сказать, чтобы Иванов был очень доволен результатами воздушного боя: сбит один Ме-110, а вот несколько подбитых «хейнкелей» и «юнкерсов» сумели уйти домой. Но главная задача выполнена — массированный налет фашистской авиации на город сорван, все летчики эскадрильи вернулись на свой аэродром. « Вернуться-то вернулись, а смогут ли вылететь снова, если потребует обстановка?»—подумал Иванов, понимая, что не только в его самолете десятки пулевых пробоин и различных повреждений, есть они и на других машинах эскадрильи...

К счастью, больших повреждений на самолетах не оказалось, а вылетов в ту ночь больше вроде бы не предполагалось: пощипали фашистов, сбили с них спесь, теперь те не сразу опять сунутся.

После беседы с летчиками и осмотра машин комэск доложил командиру полка по телефону о результатах боевого вылета и вернулся к своему уже замаскированному «ястребку», около которого возились техник и механик.

— Ну, как там с дырками и повреждениями?

Сколько времени потребуется на ремонт? — спросил он их.

— Дырок хватает, товарищ командир, но серьезных повреждений нет. Через два часа машина будет готова к вылету.

— Спасибо, ребятки! — поблагодарил Иванов техника и механика.— А я пока посплю малость: время-то все-таки за полночь.

Он отошел и растянулся на прогретой солнцем земле. Через минуту-другую подошел механик, принес брезентовый чехол от мотора.

— Не заступились бы, товарищ командир. Ложитесь-ка вот сюда,— сказал он, расстилая брезент.

Комэск поблагодарил механика, лег на спину, закрыл глаза. Тело ныло от усталости, немного болели утомленные глаза. Он думал, что как только ляжет — сразу уснет как убитый. Но едва расслабился, ощутив блаженство наступившей безопасности, желание спать прошло. Он весь еще был в бою.

«Что же это я второго флагмана упустил,— с острым чувством сожаления подумал он о двух последних схватках в воздухе.— Вроде в упор его расстрелял, а он хоть бы что — летит. Ребята и то заметили, как я ему врезал... Да, упустил».

Но потом это чувство сожаления о неудаче вытеснило удовлетворение победой, одержанной над «мессершмиттом ».

Чтобы отвлечься от мыслей о минувшем воздушном бое, Леонид стал вспоминать свою довоенную жизнь. Сначала она показалась ему какой-то фантастически далекой и вроде бы совсем чужой. Вспомнилось родное Подмосковье, пристанционный поселок Кашира, где он родился. Отец и мать работали на железнодорожной станции. Леонид попытался представить свой родной Бородок на Оке. Вся Кашира раскинулась на высоком берегу. Зимой на его крутых и длинных спусках ребята катались на санках, коньках, лыжах и разных скользящих самоделках. И вообще все его детство было связано с Окой. Вспомнились ее песчаные пляжи, заречный зеленый остров, куда ходили купаться и загорать, рыбачить. У водокачки в ранние утренние зори хорошо ловились лещи. На песчаных отмелях ловили подустов, язей и голавлей. С берега — окуней, плотву и ершей. А какие леса вокруг! Сосновые боры и березовые рощи, в которых много грибов и ягод. Время было трудное, голодное. В стране кипели революционные бури, потом шла гражданская война. Река и лес частенько выручали: в каждой семье ребята то рыбы наловят, то грибов принесут.