Герой на подработке. Ищи ветра в поле

— Лайрэм! Ура! Морьяр, это же Лайрэм!

— А мне он говорил, что его Вильян Боян кличут, — сощурил глаза Данрад.

— Исключительно потому, что ныне имена, от старого языка произошедшие, в опале, сударь. Только очень старым и хорошим знакомым я сообщаю имя, данное мне матерью при рождении, — нашёлся с ответом бог и скорчил такую умильную рожу, что даже нашего Холщу проняло. Главарь грозно потребовал, чтобы Арнео выметался прочь, и на этом остановился. Почти. Мне он наказал за гостем приглядывать.

— Ну-с! — потирая ладони, начал беседу хранитель мира. — Где тут чего поесть можно? А то у меня с утра брюхо пустое.

— Везде себе кусок урвать хочешь?

— А то!

— Держи тогда, — сунул я ему в руки чёрствую краюху, которую хотел, но который день забывал скормить своему коню — Опалу.

Аппетит, видимо, у Арнео тут же пропал. Он поморщился. И стал выглядеть лишь ещё кислее, когда Элдри жизнерадостно сообщила:

— А у нас здесь все не едят, а жрут!

— В жизни не жрал ничего прекраснее, — трагичным голосом протянул бедолага, всё же откусывая кусок от каменного хлеба. А затем восхитился: — Надо же как ты выросла! А была же такая. От пола локтя три всего!

По чести сказать, Элдри не сильно вытянулась с момента нашей первой встречи. Восьмилетний ребёнок априори должен быть ростом повыше. Но девочка действительно росла. Мне приходилось регулярно заниматься покупкой одежды и обуви для неё. Хотя, то, что покупалось «на вырост», чаще всего становилось не мало, а элементарно снашивалось из-за шкодничества. Недавно вот пришлось совсем новые штаны выкинуть. Эта егоза вздумала потренироваться в лазании по деревьям и донельзя перепачкала их в смоле. Такое ощущение, будто специально изгваздала.

Меж тем Арнео продолжал льстить:

— Красавица теперь!

— Да? — смущённо и кокетливо потупила глаза девочка.

…Или мне показалось, что кокетливо?

Не знаю. Но свой недовольный взор я на Арнео скосил.

— Да. И Морьяр твой тоже изменился, — настала очередь комплиментов и для меня. — Из опрятного хорошего мальчика в такое быдло! Стыд и срам!

— Чего?!

— Наполторы! Что это за прозвище такое Наполторы?! Тот Морьяр, что я знал, в жизнь бы с таким именем не смирился. И уж точно не позволил бы вшам по своей нечёсаной голове ползать!

— Вшам?! Это паучок запутался! — проведя рукой по волосам, рассмотрел вытащенное насекомое я.

— Он там вил свою паутину коварства, — с жуткой интонацией предположил Арнео, глядя на вовсю улыбающуюся Элдри.

— Хватит тебе!

— А что? Со своего наручного арбалета палить в меня начнёшь?

— Рад бы, но ему механизм ещё год назад повредило.

— И до сих пор не починил, что ли?

— Если бы меч не разрубил его напополам, то мне бы отсекло запястье. И я, конечно, рад целой руке, но арбалет понёс непоправимый урон, и его пришлось выкинуть.

— А. О-у. — издал несколько несвязанных между собой гласных Арнео, а затем начал говорить по существу: — Это с тобой тот хмырь бегал о драконе советоваться?

— Со мной. Верно.

— Конечно, верно! Любой другой маг, нормальный, сразу бы всех отговорил.

— Отговорить? Их?! Но мне нужна драконья печень и кости!

— Вот-вот. И я о том. Ты псих, — Арнео наклонился ко мне и, рассмеявшись, словно бы тайком, сообщил. — Но я тоже немного такой! И мне тоже хочется драконьей выделки.

— Хм?

— Я к тому, что взял себе чужое имя не просто так. Вильян Боян действительно один из жителей моего мира. Реальный и настоящий. Но он воспылал желанием навсегда остаться в Цурканде, постигая бред светоносного короля-жреца, а его освободившаяся личность показалась мне идеальной. Он ведь и бард, и маг… Отвратительный маг! Но всё же об его способностях к магии известно. С такой репутацией уже можно присоединяться к добровольцам-самоубийцам.

— Сложности с чужой личностью действительно выгодны?

— Ну, — замялся бог и решил, — да. Сам знаешь, магу дракона не особо-то реально убить, но без мага дракона никто не убьёт тоже. Разве что при редкостной удаче. А кроме меня в моём мире никто с ними ещё не связывался. Подбивать на безумие некого. Делать же с этой тварью надо что-нибудь срочно! Это самка, Морьяр. Она, оказывается, носила в себе яйца, и сейчас подоспело время. Они вызрели и скоро родится целый выводок!

— Крайне неприятное известие.

Ответил я машинально, следуя впитанному до автоматизма социальному этикету. Даже интонация оказалась верной, хотя на самом деле мой мозг не думал, что там лучше ответить хранителю мира. Теряя связь с реальностью, я сосредоточенно припоминал, чего же такого важного было в драконьей скорлупе… Что-то было же! Ну, точно же было!

— Ещё бы оно было приятным. Это вопрос, требующий экстренного вмешательства!

— Получается, будем убивать без промедлений. Ещё что-то?

— Да? Ты согласен?! Тьма и свет! Печально-то как! А ведь я уже заготовил отличную речь по твоему убеждению.

…О! Верно! С год назад, вновь осматривая многоугольник из Амонранда и стараясь логично расположить символы, чтобы всё же их перевести, я сумел составить анаграмму «драконье гнездо». Может, в этом что-то было?