Герои на все времена

Магичек в Мелле, ясное дело, днем с огнем не сыскать. А дворянок незамужних — ровным счетом две. Шести и восьми с половиной лет. Возраст, когда закон не дозволяет даже формальную помолвку. Мэр Меллы, хитрец и умница, ради спасения города был готов снять закон с положенного ему места и сунуть его под себя — но не выкинуть его на свалку. Рейфа это удивляло — в таком положении не до соблюдения законности, когда смерть над головой нависла, выбирать и носом крутить не приходится… но, в конце концов, городским властям виднее. Ох уж эти законы… вот так же точно закон в свое время обрек его на Киску и Крыску, хотя в любом приюте мальчишке жилось бы лучше! А сейчас закон обрекал не одного сироту, а целый город, и не на скверную жизнь, а на верную смерть. И потому Рейф выполнял покуда хотя бы подготовительную работу, чтобы времени даром не терять, а жители Меллы искали той порой в соседних городках хоть одну незамужнюю дворянку старше двенадцати лет — своих нет, так хоть проезжую. Повезло с магом — отчего бы и не с невестой для мага? Но, видно, крепко что-то разладилось в небесном делопроизводстве, и судьба не спешила предоставлять невесту для Рейфа.

Оставалось крайнее средство.

Развод.

Завтра в полдень те жители Меллы, кто был женат на дворянках, станут бросать жребий — кому из них разводиться. Кому выпадет, того и разведут, и на любовь семейную не посмотрят, и на детей… потому что детям этим тоже жить надо. Жить, а не погибать под Маятником. Тут же и разведут, а на следующее утро Рейфа обвенчают. Вот тебе жена, любезный, знакомься, а вот тебе должность и бумаги покойного мэтра Оллави в приданое…

Разумеется, терпеть подобное Рейф ни дня лишнего не собирался. Ему ведь нужно быть женатым для вступления в должность, и только. Как только с Маятником управится, тут же на развод и подаст. Минимальный срок от брака до развода по закону не меньше месяца, но если брак не был физически осуществлен, и того ждать не надо. С какой стати ему чужую жизнь заедать? Незнакомая пока еще женщина войдет в его судьбу меньше чем на полмесяца — и вернется домой. Это Рейф решил твердо. В конце концов, разводиться Щиту Города закон не запрещает. И на том спасибо.

Нет, о жене своей временной Рейф не думал — потому что решение уже было принято: не рушить чужую жизнь. Если кто-то ввел полоумный закон, а городские власти помешались на его исполнении, он этому безобразию потакать не намерен.

Зато прошлое цеплялось к нему неотвязно.

Тоже выискался предмет для размышлений… но чем прикажете себя занять в межвременье вынужденного ожидания? У себя на кафедре Рейф нашел бы уже с десяток занятий, поглотивших бы его целиком, — но здесь, в этом чужом ему доме, он чувствовал себя нежданным гостем, которого занесло с деловым визитом, когда хозяин дома отлучился, и теперь остается только ждать его. Все вокруг чужое, все не свое — не снимешь без спроса чужую книгу с полки, чтобы скрасить досуг, не станешь рыться в чужом столе… остается только ждать, пока хозяин соизволит вернуться. Ум томится подневольным ожиданием — сам не заметишь, как примешься перебирать в мыслях что ни попадя… а хозяина все нет и нет. И не будет — потому что твой это теперь дом, мэтр Эррам, тебе в нем и жить.

И дом твой, и камин, в котором горит огонь, твой, и обстановка в доме твоя, и слуги твои, и даже дверь, хлопнувшая только что — и кто это из слуг вдруг наладился прогуляться на ночь глядя? — даже и эта дверь твоя. Все это принадлежит тебе.

Принадлежит?..

Рейф не мог ощутить этот дом своим, невзирая на все усилия, а себя — хозяином этого дома. Он чувствовал себя гостем покойника. Если бы от Ронтара Оллави осталась хоть какая-то мелочь — будь то чашка недопитого травяного чаю, заштопанный непарный носок, завалившийся за кровать, или недокуренная трубка, Рейфу стало бы неизмеримо легче. Хоть что-то… что угодно, обозначающее прерванное присутствие. Но нет — от личных вещей мэтра Оллави в доме не осталось и пылинки. Меблированный дом, каких много… Рейф и сам снимал комнату со всей обстановкой, но она и была чужой, она не притворялась своей, и вдобавок он платил за нее. А этот дом — вроде бы и свой, а на самом деле чужой… чужой, незаслуженный, дареный… есть ли для Рейфа разница между подарком и ловушкой?

Нет ее, этой разницы.

Дареное. Чужое. Не свое.

Ловушка.

Немудрено, что ему только и думается о всяких несообразностях. Ведь он пойман. Он в ловушке. Вот сейчас дверь скрипнет, отворится, возникнет в проеме тощий неопрятный силуэт Крыски и скажет мэтру Эрраму полузабытым голосом: «Здравствуйте, я ваша тетя…»

Дверь скрипнула.

Звук этот так полно и точно совпал с мыслями Рейфа, что он на миг онемел — и молча смотрел, как отворяется дверь и в проеме ее возникает женский силуэт.

— Здравствуйте, — негромким, но сильным голосом произнесла женщина. — Я ваша теща.

Если Рейф и слыхивал в своей жизни хоть когда-нибудь что-то более безумное, то полностью об этом запамятовал.

Он невольно шагнул навстречу незнакомке.

Нет — на тетушку Крыску вечерняя гостья не походила ни в малейшей малости.