Герой (не) её романа

В тот день Роман вернулся домой поздно, по обыкновению разулся в прихожей. По дороге в туалетную комнату позвал:

— Полечка, женушка, не спишь?

Ему нравилось называть ее так. Именно, женушка, не жена и не супруга. Что-то милое было в этом слове, теплое и невероятно нежное.

Еще больше радости доставляло ощущение того, что дома ждут. Ноги сами убыстряли ход. А в голове крутились положительные мысли. Возникало желание насвистывать себе под нос, а по утрам — улыбаться отражению в зеркале.

Сегодня Поля не ответила.

Зато из кухни выплыла мама. Вокруг ее стройной талии был повязан фартук, в руке — лопатка.

— Здравствуй, сынок, — приветливо поздоровалась Антонина Львовна. — Я тут твои любимые оладьи пеку. Хочешь?

Роман застыл в прихожей и удивленно потряс головой. Уж не ошибся ли дверью? Или временем. Мама уже лет десять не готовила для него оладьи.

— Вот так сюрприз, — присвистнул Роман. — Не ожидал твоего приезда. Почему не позвонила?

— Я звонила, на рабочий, — улыбнулась мама. — В штабе сказали, что ты уехал по делам в город и вернешься поздно. Не могла же я сидеть на вокзале и ждать, пока ты за мной приедешь. Взяла такси и прибыла сама. Ты не рад?

— Почему же… — задумчиво протянул Роман.

Позволил матери усадить себя за стол. С недоумением смотрел, как на его тарелке появляются оладьи и клубничный джем. Хорошо, хоть мама слюнявчик не вздумала повязать, как младенцу. Что вообще на нее вдруг нашло?

Ответ был очевиден.

— Где Полина? — спросил Роман. — Вы уже познакомились?

Что-то тут нечисто, он мог бы в этом поклясться. Полина всегда встречала его с работы. Каждый вечер они вместе пили чай, обсуждали дела и общих знакомых. И вдруг все изменилось…

— Утомилась она, у беременных это бывает, — многозначительно произнесла Антонина Львовна. — Привыкай, скоро у нее на тебя вообще не останется времени. Ешь оладушки.

Роман посмотрел на мать, точно пытаясь по ее лицу прочесть, насколько все плохо. Неспроста эти оладушки, ох, неспроста.

— Что ты ей сказала? — насторожился Роман.

— Ничего особенного, — мама не собиралась сдавать позиций. — Поболтали немного о том, о сем. Потом она почувствовала дурноту и ушла спать. Пришлось мне готовить тебе ужин.

— Не верю, — объявил Роман. — Мама, я думал, вопрос о моей женитьбе исчерпан. Надеюсь, ты не наговорила Поле лишнего. Врач запретила ей волноваться.

Отставив тарелку, он поднялся из-за стола. Мама разочарованно громыхнула лопаткой о стол и заявила:

— Как ты можешь променять мать на чужую девчонку?! Разве не видишь, что я искренне желаю тебе счастья?

— Если так, то ты не будешь мешать мне жить, — парировал Роман.

— Хорошо, только потом не говори, что тебя не предупреждали, — посоветовала Антонина Львовна. — Я пойду спать. Так как твоя женушка не озаботилась приготовить комнату, пришлось все делать самой. Когда ублажишь свою девчонку, все же поешь. Одной глупой страстью сыт не будешь.

— Спокойной ночи, мама, — выдохнул Роман. — Поговорим утром. Может быть, к тому времени ты немного остынешь.

Осторожно подошел к спальне, заглянул внутрь. Полина лежала на краю кровати, подтянув колени к груди и уткнувшись в них носом. Дышала ровно, но Роману отчего-то показалось, что она едва сдерживает рыдания.

— Не плачь, прошу тебя, — охнул Роман. Присел рядом, стал растирать спину. — Не ждал от мамы подобной выходки. Я так надеялся, что ты ей понравишься, как мне — с первого взгляда.

Поля развернулась к нему лицом, откинула со лба прилипшую прядь.

— Самое ужасное в том, что я ее понимаю, — произнесла сдавленно. — Ни одной матери не захочется такой жены для сына. Но то… что она предложила, это слишком.

— Что же? — деловито уточнил Роман.

Полина вкратце описала суть разговора, сдерживаясь, впрочем, от особо резких выражений. И все же Роман пришел в шок. Мать казалась ему мудрой, справедливой женщиной. Что вдруг на нее нашло?

— Я поговорю с ней утром, — пообещал он. — Обещаю, она больше не станет тебя донимать. У нее на самом деле доброе сердце. Когда узнает тебя получше, непременно смирится и примет в семью.

Кажется, Роман искренне верил в то, что говорит. Как хороший сын, он и подумать не мог иначе. Понимал, конечно, что у матери не сахарный характер. Но знал и другую ее сторону — положительную.

Роман еще помнил, как Антонина Львовна работала на двух должностях, чтобы дать ему возможность получить образование и ни в чем не нуждаться.

— Если бы твоя мама приехала раньше, когда ты хотел, чтобы я за ней ухаживала, никакой свадьбы вообще не было, — уверенно заявила Поля. — Не думаю, что она когда-нибудь смирится с твоим выбором.

Поле было до того больно это признавать, что вопреки желанию казаться взрослой, рассудительной, нижняя губа предательски дрожала. Совсем как у маленькой девочки, обиженной сверстниками в песочнице.

— Смирится, у нее нет выбора, — Роман попытался разрядить обстановку. — Завтра же куплю ей билеты на какой-нибудь курорт и провожу на поезд. Не хочу, чтобы из-за ссор что-нибудь случилось с нашим малышом.