Герои Олимпа. Наследники богов. Перси Джексон и боги олимпийцы. Книги 1-18

Река номер три, Ахерон, была рекой боли. Что-что, в ней было больно? Правильно, возьмите с полки пирожок. Ахерон брал начало на поверхности, неподалеку от храма мертвых в Эпире. Может, поэтому многие призраки оказались унесены течением и наполнили реку своей болью и страданиями. Ахерон какое-то время тек по земле, а затем уходил вглубь и попадал в Эреб. Там он разливался и принимал подобие темного, скрытого испариной болота, причиняющего жуткую боль любому, кто оказался достаточно невезучим, чтобы коснуться его вод или хотя бы услышать его течение. Дальше Ахерон разветвлялся на две речки поменьше — Кокитос и Стикс, — которые текли в противоположных направлениях, пока обе не изливались в Тартар.

Четвертая река была моей самой нелюбимой: Лета, река забвения. (У меня за плечами неприятный опыт амнезии. Длинная история.) Так вот, Лета выглядела совершенно безобидной. Почти везде она напоминала спокойную речушку, несущую свои молочно-белые воды по каменистому руслу, а от ее тихого журчания твои веки начинали слипаться. Можно было подумать, что перейти ее труда не составит. Но мой вам совет: даже не думайте.

Одна лишь капля из Леты сотрет вашу краткосрочную память. Вы не вспомните ничего, что пережили за прошедшую неделю. А глоток или погружение в эти воды уничтожит все ваши воспоминания напрочь. Вы не сможете вспомнить ни как вас зовут, ни откуда вы, ни даже тот факт, что «Нью-Йорк Янкиз» куда лучше «Бостон Ред Сокс». Скажите же, жуть берет?

Но для некоторых душ мертвых Лета была настоящим благословением. На ее берегах вечно толпились призраки, спешащие глотнуть из реки и забыть о прошлой жизни, ведь нельзя тосковать о том, чего не помнишь. Некоторым душам даже было позволено воскресать — то есть вновь рождаться в мире смертных для новой жизни. И если ты соглашался на это, ты обязан был сначала выпить из Леты, чтобы забыть предыдущую жизнь. Серьезно, кому захочется вновь переживать двенадцать скучных школьных лет, когда один такой комплект уже есть за плечами?

Берега Леты были усеяны маками, и именно поэтому сок этих цветов усыпляет людей и заглушает их боль. (Мы зовем это опиумом, детишки. И не вздумайте начать употреблять наркотики, потому что НАРКОТИКИ — ЭТО ПЛОХО. Вот так, свою лепту я внес.) В одном месте Лета делала крюк у входа в темную пещеру, где жил бог Гипнос — бог сна. Как там было внутри? Об этом нет описаний, видимо, потому, что все глупцы, решившие зайти внутрь, погружались там в сон и больше никогда не выходили наружу.

Пятой рекой Царства Мертвых был Стикс, река ненависти. Определенно самая известная река, но при этом любое ее упоминание уничтожало на корню даже возможность притока туристов: «Ну что, детишки, поехали на весенние каникулы к реке ненависти? — Ура!»

Стикс протекал в самых глубоких и темных местах подземного мира. В некоторых преданиях утверждается, что эту реку сотворила титанида вод Тефида, а соленые источники со дна океана наполнили ее русло.

Стикс огибал Эреб подобно защитному рву, так что, желая попасть в Царство Мертвых, вам поневоле приходилось его пересекать. (По другой версии, необходимо было пересечь Ахерон, но раз Стикс был ответвлением Ахерона, думаю, оба варианта правильны.)

Эта река была темной и неторопливой и всегда скрыта вонючим туманом, а ее воды разъедали плоть смертных. Смешайте серную кислоту со сточными водами, плесните немного жидкой ненависти, и вы получите Стикс.

И сейчас вы задаетесь вопрос: как вообще кто-либо захочет оказаться в Царстве Мертвых? Я тоже не особо понимаю. Но с самого момента создания первых людей, стоило им умереть, и их души, будто под властью непреодолимого инстинкта, устремлялись вниз в Эреб, подобно леммингам, сигающим с обрыва, или туристам, заполоняющим Таймс-сквер. Сколько ни тверди им, что это дурацкая затея, они все равно продолжают это делать.

Загвоздка была в том, что у душ не было должного способа пересечения Стикса. Кто-то умудрился пускаться вплавь, вот только многие растворились в его водах. Большинство же оставалось бродить на берегу смертных, хныча и указывая на другую сторону: «Я туда хочу!»

Наконец один предприимчивый даймон по имени Харон решил открыть свое дело. Что такое даймон? Это вовсе не те дьяволы-демоны с вилами, хвостом и красной кожей. Даймоны были бессмертными духами, можно сказать, богами, но рангом поменьше. Некоторые из них выглядели как монстры, другие — как обычные смертные. Кое-кто из них был хорошим. А кто-то — плохим. А были и такие, кто просто был и ни во что и никогда не вмешивался.

Этот парень Харон был сыном Нюкты, богини ночи. Он мог принимать разные формы, но чаще всего представал в виде уродливого старика в лохмотьях, с сальной бородой и в остроконечной шляпе. Будь я на его месте и умей я изменять облик, я бы ходил этаким Бредом Питтом, но, видимо, Харон не собирался производить впечатление на призраков.

Как бы то ни было, одним прекрасным днем Харон сообразил, что на другом конце скопилась уйма душ, желающих добраться до Эреба, и тогда Харон построил лодку и занялся переправой людей через Стикс.