Герои остаются в сердце (СИ)

Сергей поет о солдатах, погибших в горах Афганистана, об орлах, которые летают поодиночке, и об ароматном плове в Ташкенте. В заключение звучит его  стихотворение «Любите Россию». Мои соседи аплодируют стоя.

Сегодняшний концерт – благотворительный. Все средства, собранные за билеты,  будут перечислены на строительство памятника в Старогородске. Оказывается, Боевое братство до сих пор не рассчиталось с подрядчиками за монумент и не перевело на себя авторские права. Клёнову сегодня явно не хочется думать о делах. Девушка в сером помогает ему сориентироваться и выйти из зала.

А я сижу за пустым столом, как забытая старая кукла, и слушаю музыку – такую романтично-грустную мелодию, которая называется "Moi, nonplus". Я этот клип Сержа Генсбора и Джейн Биркин смотрела раз двадцать.

– Jet’aime,  – вздыхает юная Джейн.

– …moi, nonplus, – отвечает в сторону потрепанный Серж.

Они стоят на фоне Эйфелевой башни, вокруг которой сейчас нарезает круги товарищ моего австралийского одноклассника. Серж не смотрит в сторону Джейн – он ее не любит, и с этим ничего не поделаешь. Больше всего в этой эротичной песне мне нравятся такие слова: «Плотская любовь безысходна». Название этой песни Генсбор придумал под впечатлением от одной фразы, сказанной Сальвадором Дали: «Пикассо – испанец, я тоже. Пикассо – гений, я тоже. Пикассо – коммунист, я – тоже нет.» Родители Сержа были из России, а сам он был тоже французом.

Вечер закончился, но Клёнову не хочется отпускать свою свиту. Он зовет всех в узбекский ресторан, где русскую водку подают к плову и маринованным баклажанам. Бондарев с товарищем желают нам приятного аппетита и, чеканя шаг, уходят в темноту. У В.А. впереди большая поездка по Сибири, так что ему некогда расслабляться. К тому же, он хорошо знает, что за столом должен быть только один герой, в чей адрес будут звучать здравицы и восхваления.

Ну, а я не против догнать пиво водкой. Я еще ничего сегодня не ела, кроме чесночных сухарей, и мне совсем не трудно сыграть роль восторженной поклонницы. Я сажусь напротив девушки в сером и с удовольствием поглощаю мясо с рисом. Молодые военные по-гусарски ухаживают за мной, подливая в запотевшую рюмку.  Молодой майор даже предлагают мне огня, когда ужин подходит к концу.

Я стараюсь держать себя в рамках и поддерживать здоровый цвет лица:

– Понимаете, я тут бегать стала…

– Знаете, как говорит мой командир? – чиркает зажигалкой курсант Кремлевского полка,  – не можешь бросить курить – не бросай. Не можешь срать – не рви жопу. Я извиняюсь, конечно.

Нам троим становится весело от незамысловатого армейского юмора. Уж кто-кто, а военные знают, что не бывает безвыходных ситуаций. Бывают только люди, которые решительно не хотят принять то, что уже случилось, и посмеяться над собой. Курсант протягивает мне руку, и мы, слегка пошатываясь, доходим до метро. Во рту у меня сухо, а в глазах мокро. Проект закончен, и с этим надо смириться.

В пустом вагоне, который слегка шатаясь, пробирается под ночной Москвой, я вдруг засыпаю, и меня вновь посещают приятные видения. Теперь я вижу перед собой целый строй бегущих куда-то мужчин. Тут и прозревший Клёнов, и вернувшиеся Саша и Сергей, и бросившие курить Гоша и Денис, Владимир Ильич, Алексей Николаевич, Артем Боровик, барон фон Бетман, двадцать тысяч погибших военных, сотни тысяч уехавших соотечественников… Впереди этого невероятного строя Бондарев с олимпийским факелом, над ним Богданов на своем параплане, а я с  блокнотом и ручкой, плетусь в самом хвосте.  И все мы – кто в кроссовках, кто в берцах, а кто в сапогах – бежим куда-то в сторону Старогородска, где ослепительно-золотое солнце отражается в голубой реке.

Объявляют мою станцию. Я просыпаюсь, затягиваю покрепче платок на шее и выныриваю на темный проспект, мокрый от дождя.

Недалеко от дома меня догоняют трое неместных мужчин. Слышится заунывная песня на незнакомом мне языке – наверное, про далекую Родину или про несчастную любовь. Мужчины замедляют шаг, оглядываются в мою сторону и преграждают мне дорогу. С глупой улыбкой я вынимаю  из сумки кошелек, открываю его и трясу прямо перед ними. На асфальт со звоном падает пара монет. Азиатские мужчины что-то презрительно говорят и заворачивают обратно.

……………………………………………………………………………

Утром собираю дочь в школу, рассказываю ей о незабываемом вечере и героях, которых встретила вновь.

– Знаешь, мам, – говорит Елизавета, доедая последний йогурт, – это ведь мы с тобой герои – герои своей собственной жизни. Мы с тобой уже целый месяц играем в реалити-шоу «Дожить до зарплаты»: никому не жалуемся и не ждем, что нас будут спасать.

Я заплетаю ей косичку и целую на прощанье:

– Давай, учись писать.

Мои сношенные кроссовки сиротливо стоят в углу, точно предчувствуя скорое расставание. До зимы совсем недалеко, а бегать по морозу можно только к милому – хоть в драных валенках, хоть босиком. Борьба светлых и темных сил – этот похмельный синдром – мучает меня все сильнее. Нет, герои не сдаются: они побеждают самих себя.