Герои, почитание героев и героическое в истории

Которая из наших философских систем представляет собою что-нибудь иное, чем теория сна, уверенно сказанное частное, причем делимое и делитель оба неизвестны? Что такое все народные войны, отступление из Москвы, кровавые, исполненные вражды революции, если не сомнамбулизм беспокойно спящих людей? Этот сон, хождение во сне, то, что мы называем жизнью. Большинство людей проживают ее, не зная сомнения, как будто они в состоянии отличить правую руку от левой, а между тем лишь те мудры, которые знают, что они ничего не знают.

Как жаль, что всякая метафизика до сих пор всегда оставалась столь непродуктивной! Тайна существования человека на земле по сегодняшний день еще не разгадана, как загадка сфинкса, которой человек никогда не может правильно решить, почему он и должен умереть самой ужасной смертью, смертью духовной. Что такое всевозможные аксиомы и категории, системы и афоризмы? Слова, слова! Высокие воздушные замки хитро воздвигаются из слов, сами слова крепко цементируются логикой, но знания мы так и не добиваемся. Целое больше части – что за необыкновенная истина! Природа не терпит пустоты – как это необыкновенно лживо и что за клевета! Далее, ничто не может влиять иначе, чем оно влияет там, где находится. Я охотно с этим соглашусь, но позволю себе только вопрос: где же оно находится?

Не будь рабом слов. Разве далекое, мертвое, если я к нему стремлюсь, люблю его, скорблю о нем, не находится здесь же, в истинном значении этого слова? Оно так же верно, как та земля, на которой я стою. Вот это-то «где» со своим братом, «когда» всегда были основным цветом нашего грота грез, вернее, полотном, на котором все наши сны, все видения наши были изображены.

И тем не менее зрелое размышление убеждает нас, что столь таинственно связанные с нашим мышлением понятия «где» и «когда» – лишь поверхностные, земные придатки мысли, пророки видели вещим оком, поскольку они исходили из небесных везде и всегда. Разве не все нации признали своего Бога вездесущим и вечным, существующим во всемирном здесь, в вечном теперь? Обдумай это хорошенько, и ты тоже найдешь, что пространство лишь условное понятие нашего человеческого разума, точно так же как время. Мы сами не знаем, что мы – искры, плывущие в эфире Божества.

Быть может, эта столь массивная на вид земля на самом деле лишь воздушная картина. Быть может, наше «я» – единственно действительно сущее, а природа с ее различными произведениями и разрушениями лишь отражение нашей собственной внутренней силы, фантастическая греза или, как называет это Дух земли в «Фаусте», «живое одеяние Божества».

8. Будет ли человек времен Адама Смита прясть хлопок или строить города, рыть колодцы или, как это было при пророке Самуиле или во времена Давида, обрабатывать Ханаанскую землю, он всегда останется человеком, посланником невидимых сил, великим и победоносным, пока верно служит своему призванию. Низким, жалким, обманутым и, наконец, пропащим, исчезнувшим с глаз долой, забытым людьми, если он окажется нечестным тружеником. Брат мой, ты, я думаю, человек. Ты не простой, строящий бобер или двуногий бумагопрядильщик; ты действительно обладаешь душой, хотя бы она сейчас и находилась в состоянии смертельного обморока! Закоптелый Манчестер и тот построен над бесконечной пропастью; над ним простирается твердь небесная; в нем царит рождение и смерть; он во всех отношениях так же таинствен и непостижим, как древнейшие города времен пророков. Ходи или стой, в какое время, на каком месте тебе будет угодно, везде ты найдешь неизмеримости. Вечности над нами, вокруг нас, в нас самих.

…Тихо

Покоятся звезды вверху,

А снизу могилы.

Между этими двумя видами безмолвия раздается грохот наших ткацких станков, торговых обществ, союзов и клубов. Сама глупость должна была бы здесь задержать свой бег и обдумать это. Истинно говорю тебе: сквозь все твои кассовые книги и философствование относительно спроса и предложения, все современные грустные дела и хитрые модные речи светит присутствие первобытного, неизреченного, и ты был бы мудр, если бы признал это не одними устами.

9. Каждый человек вмещает в себе целое духовное царство, отражение вселенной, и, хотя незначительная фигура едва достигает шести футов в вышину, он доходит вверх и вниз бесконечно далеко, расплываясь в сферах неизмеримости и вечности. Жизнь, сотканная на чудесном «ткацком станке времени», состоит, так сказать, из нитей света, перемешанного с таинственным мраком ночи, – только Тот, Кто создал жизнь, может это понять.

10. У кого есть глаза и сердце, тот и в настоящее время может сказать: «Чего мне страшиться?» Свет доходит до тех, кто любит свет, как его следует любить, с самопожертвованием, с готовностью все переносить. К тому же напрасное старание познать тайну бесконечности следует прекратить раз навсегда. Тайну эту нам никогда не удастся узнать иначе, как читая отдельными строками то здесь, то там. Разве нам не известно уже, что имя бесконечного – доброта, Бог?