Герой Советского Союза Иван Яковлевич Кравченко и его соратники

Этот отряд планирует по протекающей под городом забетонированной реке проникнуть в центр Гинденбурга, где река протекает под мостом открыто, выйти там на поверхность и напасть на управление военного коменданта, подорвать, расположенные, в городе электростанцию, склады и по той же реке скрытно выйти на Западную окраину Гинденбурга и далее лесом в город Гляйвицы, где должны уничтожить, расположенный там госпиталь 1-го Украинского фронта.

В связи с этим мне было приказано усилить охрану всех объектов в городе: (электростанцию, все подстанции, склады, железнодорожный вокзал и железную дорогу, гостиницу, радиостанцию, управление комендатуры и т. п.), выставить секретные посты на выходе реки, под автомобильном мостом в центре города и взять под охрану открытый выход реки из-под бетона. Я установил 1 станковый пулемет и три ручных. Делать все приходилось скрытно, чтобы не увидело местное население и не передало немцам.

Ориентировочно выход этого сводного отряда в центре Гинденбурга планировался примерно на 30 апреля 1945 года. Все эти дни и, особенно ночами, я постоянно был на месте предполагаемого выхода отряда «СС» в город.

Прошло и 30 апреля и 2 мая, а отряд не появлялся, и дополнительных агентурных сведений все не было.

Охрану я не снимал, и бдительности не ослаблял.

В ночь с 8 на 9 мая, под утро я, не выдержав, отошел в соседний дом, где на первом этаже «прикорнул».

Только провалился в сон, как услышал длинные очереди из автоматов, строчили пулеметы, беспорядочно гремели винтовочные выстрелы. Выхватив пистолет, я выскочил из подъезда, но тут грохнули со всех сторон города артиллерийские выстрелы.

От моих огневых точек бежал мой старшина роты Онищенко и из своего пистолета палил в верх, с неестественно расплывшемся в гримасе лицом кричал: «Ура-а! П-о-б-е-д-а!!! Ура!».

Везде гремели пушки.

Подбежав, он кинулся ко мне обниматься и продолжал кричать: «Ура-а! П-о-б-е-д-а!!!». Отстранив, его я резко потребовал: «В чем дело?!»

Но он продолжал кричать: «Товарищ старший лейтенант – Победа! Война кончилась! По радио передали!!!».

Все расставленные мной посты, солдаты с огневых точек прибежали к нам радостные, веселые, обнимались, что-то кричали, бегали от одной группы к другой… Ликовали все!

Так я со своими бойцами встретил конец войны.

9 мая 1945 года ярко, очень ярко светило на светло-голубом безоблачном небе Германии солнце. Оно тоже, казалось, радовалось нашей Великой победе!

Боевая подруга

Чтобы закончить воспоминания о войне, я не могу не рассказать о моей встрече с Надеждой (Анастасией) Петровной Ильиной, медсестрой терапевтического отделения эвакогоспиталя № 4110, моей будущей боевой подругой. Это тоже относится к войне. Карагандинский госпиталь, где я был на излечении в октябре 1944 года направляли на фронт, а находившихся на излечении раненых приказано было распределить по другим госпиталям. Меня отправили с ранеными эшелоном в город Щучинск Кокчетавской области Казахстана.

Когда я на костылях шел по коридору, уже нового для меня, госпиталя мимо сестринского поста, где сидели две медицинские сестры, то почувствовал, что на меня смотрит, нет, не просто смотрит, а каким-то испытующим взглядом смотрит мне вслед. Я остановился и, обернувшись, посмотрел на нее. Взгляды наши встретились… В тот же день, после санобработки я подошел к этому сестринскому посту и мы познакомились. Она звалась Надей, была из Сумской области Кролеветского района села Мутин. Перед войной окончила Кролевецкий медицинский техникум. Работала фельдшером на сахарном заводе.

С началом войны была призвана в армию, потом направлена в Москву, откуда ее осенью 1941 года направили в эвакогоспиталь № 4110, который находился в курорте Боровое в 30-ти километрах от города Щучинск, где она работала медицинской сестрой в терапевтическом отделении, на две ставки.

Родилась в 1923 году. Мы стали встречаться, а при моей выписке из госпиталя, в конце декабря 1944 года, мы с ней ночью по замерзшему озеру, напрямую (это было 18 километров), ушли на станцию города Щучинск. Благо вещей у нас особых не было. У нее: одно черное шифоновое платье в маленьком фельдшерском чемоданчике. А у меня – полевая сумка и кобура от пистолета, набитая бинтами, так как рана моя гноилась и требовала постоянной перевязки.

Находившиеся в госпитале на излечении офицеры собрали для нас на дорогу кое-какие деньги, а выписавшиеся из госпиталя помогли приобрести для Нади билет до станции Ичня Черниговской области, где жила ее старшая сестра – Катя.

В Петропавловске Казахстанском нам предстояла пересадка, где те же офицеры помогли мне через военного коменданта закомпостировать железнодорожный билет для Нади, т. к. несмотря на наличие штампика в паспорте об ее увольнении с работы в госпитале, у нее не было пропуска, без которого выдача ей билета не разрешалась.