Герои среди нас (сборник)

Воля вернула Белоусова в авиацию, подняла в воздух, и он снова вступил в бой за нашу Советскую Родину. Вдоль и поперек излетал он просторы Балтики, ее спокойное и бурное, солнечное и пасмурное небо.

Никаких скидок не принимал Белоусов. Если требовал приказ, он, как и в сорок первом, три, пять раз поднимался в воздух. Вел разведку, воздушные бои, сопровождал штурмовики… И каждый знал: майор своим ястребком прикроет, скорее жизнь отдаст, чем позволит врагу сбить товарища.

Мечтою летчика было встретить победу на вахте. Так и случилось - в воздухе, на своем гвардейском истребителе встретил Белоусов радостный день 9 мая 1945 года.

Навсегда связал себя Леонид Георгиевич с авиацией. Когда отгремели бои, коммунист Белоусов пришел в Ленинградский аэроклуб и стал учить комсомольцев летному делу. И по сей день в разных концах нашей страны десятки учеников старого гвардейца охраняют воздушные рубежи Родины.

В 1957 году, через двенадцать лет после победы, Президиум Верховного Совета СССР присвоил Леониду Георгиевичу Белоусову звание Героя Советского Союза. "Правда" писала тогда: "Советские люди преклоняются перед героическими подвигами этого человека. Пусть же слава о нем облетит всю страну, пусть вся жизнь его послужит вдохновляющим примером для нашей молодежи".

…В то время я служил на Тихом океане. Получил ночью телеграмму: "Срочно вылетайте в Ленинград писать о Белоусове". На военном самолете в Хабаровск. Сразу - на реактивный лайнер и вечером того же дня жал руку Леониду Георгиевичу, его верной подруге жизни - жене. На столе - груда писем и телеграмм. Тысячи незнакомых людей поздравляли Белоусова. И сотни тех, с кем крыло в крыло сражался Леонид Георгиевич. Писали Романенко, Сербин, Борисов, Голубев, Ройтберг и многие, многие другие…

Белоусов уже к этому времени не сидел за штурвалом самолета, но летал часто - то по местам былых сражений, то к молодым балтийским летчикам.

Я спросил:

- Скажи, Леонид, откуда у тебя силы для такой беспокойной жизни?

- На этот вопрос коротко не ответишь, - улыбнулся Белоусов. - Но если ты имеешь в виду энергию, то не забывай, что у меня неплохая закалка. Правда, в своих спортивных победах выше масштаба эскадрильи не поднимался, но ведь и занимался я спортом не ради славы, а чтобы лучше исполнять воинский долг. - Помолчав, он лукаво спросил: - Ты, между прочим, с чего начинаешь день?

Застигнутый врасплох, я стал вспоминать.

- А я - с зарядки, - засмеялся Леонид Георгиевич, - и тебе советую.

Недавно мы вновь встретились с Белоусовым. В большом зале одного из ленинградских театров собрались балтийцы - ветераны Отечественной войны. Белоусов вошел в зал, когда большинство летчиков, штурманов, стрелков-радистов, инженеров, техников и мотористов уже сидели на своих местах. Его позвали в президиум, в первые ряды. Но Белоусов отказался. Искал кого-то. И вдруг увидел в амфитеатре друзей из 4-го гвардейского и, твердо ступая, зашагал к тем, с кем был рядом в суровое время войны.

И в бою, и в славе он остается с товарищами, стоит с ними в одном строю.

А. КУЛАКОВ,

мастер спорта

КОМАНДИР

Говорят, что стиль руководящего работника и даже его характер легко определить по атмосфере в его приемной. В здании Комитета по физической культуре и спорту БССР я увидел несколько дверей с табличкой "Приемная". Но чьи они, указано не было, и я вошел наугад.

- Ливенцева? - спросила девушка-секретарь и показала на дверь, не осведомившись, кто я такой и какое у меня к председателю комитета дело.

Я попал в небольшой кабинет, просто обставленный. Не было в нем ни стеклянных шкафов с призами, ни кубков, ни вымпелов. И я невольно вспомнил другие кабинеты, в которых мне случалось бывать. Люди, сидевшие в них, управляли развитием спорта в масштабах куда меньше республики, но приемные их были похожи на зал ожидания, а кабинеты - на выставку спортивной славы, но не на рабочее место.

Герой Советского Союза Ливенцев - председатель Комитета по физкультуре и спорту Белоруссии, депутат Верховного Совета БССР, кандидат в члены ЦК КПБ. Но, как я сам наблюдал и слышал от давно знающих его людей, совершенно не подчеркивает своего положения. Он прост в общении, в манерах, в одежде. Просты и порядки в его кабинете. Но во всем, что касается дела - любой мелочи, - он строг и требователен в равной степени к себе и к другим. Отсюда, конечно, и авторитет. Когда у Ливенцева назначено совещание, никто не рискует опоздать хоть на минуту.

Заместитель Ливенцева Герман Бокун говорит:

- Мы даже не спорим между собой. Не получается! У нас в комитете вообще принято советоваться друг с другом. Вы же видите, какая у нас товарищеская атмосфера.