Герои Таганрога

— «Красная Армия как реальная сила на сегодня не существует. Россия разбита. Теперь все тяготы войны лягут на Англию. Господин Черчилль, неважно, по своей ли собственной инициативе или под влиянием Рузвельта, слепо последовал за политикой войны. В то время как Рузвельт, безусловно, является главным виновником войны, вся тяжесть и страдания ее переложены на Англию. А виды на будущее у Англии более чем мрачны...

...К теперешнему положению Британскую империю привели своей политикой войны господа, стоящие у власти в Лондоне. И при таком серьезном положении господин Черчилль продолжает повторять свои методы бесконечных блефов, в успех которых он сам уже более не верит. И он был бы рад, если бы в первую голову посредством этих методов ему удалось удержать в послушании свой собственный народ. Не могу же я допустить, что своей болтовней он серьезно думает произвести впечатление на правящие круги Германии. Так низко я все же не хотел бы оценить способность здравого суждения господина Черчилля...»

Его прервал громкий и настойчивый стук в дверь. В переднюю вышла хозяйка дома. Вскоре послышался ее испуганный голос:

— Дмитрий! Иди скорее! Я не понимаю, чего они хотят.

Дмитрий, а вслед за ним и Николай с Алексеем вышли в переднюю. Там стояли два немецких солдата, офицер и переводчик.

Офицер приветливо улыбался.

— В чем дело? — спросил Николай. Офицер быстро заговорил гортанным голосом.

— В связи с наступающим Новым годом, вернее, с праздником, который собираются отмечать в германской воинской части, — начал переводчик, — эти господа производят сбор лишней посуды. Им требуются вилки, ножи, тарелки, стаканы — словом, все, что...

— Словом, у меня нет охоты выслушивать обо всем, что потребуется этим господам, — перебил его Дмитрий. — Передайте им, что они ошиблись адресом. Здесь живет директор литейно-механического завода Кирсанов...

— И ответственный работник бургомистрата, — добавил Николай.

Переводчик торопливо заговорил по-немецки. Офицер понимающе кивал головой и, когда переводчик закончил, спросил на ломаном русском языке:

— Зачем господин директор не хотель помогат германской золдат? Зачем нет ложка, вилька?

Теперь братья Кирсановы, и немецкий офицер, и солдаты враждебно рассматривали друг друга. Переводчик скромно стоял в стороне.

— Безобразие! — кипел Николай. — Я буду жаловаться.

— Подожди, — сказал брату Юрий. Он подошел к столу, собрал все имеющееся на столе столовое серебро и протянул его офицеру.

— Вот все, что мы можем пожертвовать великой Германии, — сказал он, улыбаясь, офицеру.

— О... о... гут... Карашо! — закивал офицер. По его лицу расползлась довольная улыбка. Видно было, что офицер обрадован, — конфликт закончен. Он незамедлительно подал команду: солдаты, щелкнув каблуками, вышли из комнаты. Лейтенант раскланялся и вместе с переводчиком ушел вслед за ними, унося столовое серебро братьев Кирсановых.

— Зачем ты это сделал? — с возмущением спросил Николай.

Юрий ничего не ответил. Он был бледен.

— Не очень-то это вяжется с хвастливой речью немецких правителей, — раздраженно продолжал Николай. — Немецкая армия дошла до того, что по квартирам собирает столовые приборы...

— Чему ты удивляешься? У них весь металл расходуется на оружие. Поэтому они и выигрывают войну. Разве сейчас в вилках дело? — Дмитрий подошел к столу и, взяв единственную забытую вилку, взвесил ее в руке. — Из такой три-четыре пули отлить можно.

— А вы обратили внимание, какой галантный офицер? — заметила жена Алексея.

— Не вынес бы я ему ножи и вилки, посмотрели бы вы, каков он на деле, — усмехнулся Юрий.

— Вы с Николаем так критикуете немцев, будто с нетерпением ожидаете возвращения большевиков, — недовольно проговорил Алексей. — А между тем нам отступать некуда. Как говорят, мосты сожжены.

— Да, — торопливо согласился Николай. — Но меня возмущает эта немецкая чванливость. Кричат о победе над миром, а у самих нет даже вилок, нет теплой одежды.

— Зато у них есть танки и пушки, — вмешался Дмитрий. — У них есть порядок. А у большевиков только бутылки с горючей жидкостью и зажигательные речи комиссаров. К счастью, их уже никто не слушает. У меня на заводе работают пленные. Один из них рассказывал, как они перешли к немцам... Убили своего командира и перебежали сюда. Удивляюсь, как в этих условиях красные еще сопротивляются...

— А ты не удивляйся, — ответил Николай. — Если немцы будут и дальше так же себя вести, я тоже начну сопротивляться. Пойми, я потомственный дворянин, занимаю руководящее положение в бургомистрате и должен бегать, как мальчик, по приказу любого лейтенанта. Они не скрывают своего пренебрежения к каждому русскому, даже к тем, кто готов служить им верой и правдой. И мы должны, наконец, твердо заявить о себе. Если освободительная миссия господина Гитлера не блеф — я его покорный слуга, если это лишь ширма — простите... Я не намерен быть рабом немецких колбасников...