Герой того еще времени

– Милый, ты спи, спи, еще только два часа ночи.

– Ба-а-а, – стараясь не раздражаться, ныл я из-под одеяла.

Я снова отошел ко сну, но не тут-то было…

– Славка, ты спи, спи… Не беспокойся, я помню, что тебя надо будить в шесть.

Слава Богу, следующая побудка была уже именно в шесть. Но я не злился и отдавал должное обязательности бабы Дени.

В восемь утра, когда все уже расходились по работам, школам, институтам, бабушка оставалась одна. Чем она занималась в квартире? Наверное, копошилась по хозяйству, а главное – ждала нас. Нам к тому времени (а квартира была еще новая) провели телефон, и я научил бабушку, как звонить ее сестре Варьке и еще одной ее подруге Польке Кондратьевой.

Телефон у нас был спаренный с соседским, и блокиратор стоял в прихожей нашей квартиры. Когда соседи общались по телефону, при снятии трубки в нем раздавался громкий щелчок, этот же щелчок раздавался при отбое. А если с соседского телефона пытались дозвониться, то щелкало довольно часто и надоедливо.

– Славка, вот вы уходите, а около дверей в прихожей кто-то все время стучит.

– Да никто там не стучит, ба.

– Не стучит, не стучит… Стучит! Не сегодня-завтра стену проломают и залезут в квартиру. Что тогда делать?

– А давно стучит-то?

– Да уж порядочно.

И в это время соседи решили позвонить. Блокиратор послушно щелкнул. И я понял, где истоки бабушкиных фобий, и снял синдром ее страха.

Я уже говорил, что бабушка не любила оставаться одна. Так вот, если кто-то приходил в дом, то все ее гостеприимство выдавалось на-гора. В те годы я уже интересовался девушками и, переступив грань стеснительности, приводил их домой, используя разные предлоги. Мы даже уединялись в отдельной комнате, где предавались скромным, а иногда и смелым плотским радостям. Бабушка чувствовала себя на коне и через промежутки времени стучалась к нам с предложением откушать чайку, съесть селедочки и полакомиться конфетами.

А однажды в дом к нам пришла моя школьная учительница по английскому языку. Юлия Михайловна хотела взять у меня послушать какой-то диск битлов.

– Как тебя зовут, милая, – спросила баба Деня в прихожей нашу гостью.

– Юля, бабушка.

– Ты проходи, проходи, не стесняйся, Юленька.

– Да я не стесняюсь, спасибо.

– Раздевайся, вот комната, вы там со Славкой музыку послушайте, я вам чайку организую. Можете полежать, я вам мешать не буду.

Юлия Михайловна развеселилась и, раздевшись, прошла в комнату, где у меня располагалась звуковая аппаратура. И конфетки с чаем очень были кстати при прослушивании «A hard day’s night». Томным вечер не получился, но настроение у нас улучшалось при каждом появлении нашей «свахи»…

Как-то раз, возвращаясь из института, я обнаружил, что забыл ключи от квартиры.

«Ничего страшного, бабушка дома, она мне откроет», – подумал я.

Я поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь. В те годы понятия «рингтон» не знали, и звонки телефонного аппарата были похожи на звонок в квартиру с лестничной площадки. За дверью была тишина… Я еще несколько раз нажал на кнопку. Наконец за дверью началось какое-то движение, и я услышал бабушкин голос:

– Слушаю, кто это?

– Бабуль, это я, Славка.

– Кто ты-то, милый?… Что-то гудит, ничего не пойму.

– Да это я, Славка, внук твой.

– Славки нет, ушел Славка; одна я здесь… Посадили, как собаку, на пятом этаже, охраняй их добро.

– Бабуль, да я здесь, за дверью, ключи забыл, открыть не могу.

– И что меня черт понес в эту Москву… Сидела бы да сидела в Занино, а тут все гудит, стучит, еще этот телевизор. Прибрал бы меня Господь, что ли, скорей.

– Бабуль…

Наконец она мне открыла, я вошел в квартиру, и она вместе со мной смеялась над своей «дурью» и «дурью» московской жизни.

* * *

Ушла бабушка тихо. Заболела и, не доставляя хлопот окружающим, тихо-тихо ушла. Я думаю, если рай есть, то она сейчас там…

В день ее кончины я был с «Веселыми ребятами» в Иркутске, и родители даже не сообщили мне о ее смерти. Наверное, пожалели меня, а может, не хотели срывать с работы – Иркутск так далеко, что я бы мог и не успеть проводить бабу Деню в последний путь. А она даже в такой час стремилась никому не причинять неудобств.

Евгения Никитична Петрова лежит на Хованском кладбище рядом с моими родителями. И когда я прихожу их проведать, невольно улыбаюсь, глядя на ее фотографию на памятнике…

Волки и телки

I

Алексей Гусятников был моложе меня лет на десять, но в силу моей привычки дружить с более молодыми людьми, чем я, эта разница в возрасте практически не ощущалась. Он был менеджером среднего звена и, как мне казалось, не очень печалился успехами окружавших его приятелей. Карьера Алексея не очень увлекала. Денег на игрушки – игрушки взрослого мальчика – ему хватало, и он со своими «Ленд Крузером», «Ауди», моторной лодкой – не яхтой, конечно, но вполне быстроходной – очень даже вписывался в окружающий его «ландшафт».