Герой Трафальгара

Позднее исследователи тех далеких событий придут к выводу, что в тогдашних условиях решение принять бой на якоре было единственно верным. Но, приняв верное решение, Брюес по непонятной причине не сделал ничего, чтобы укрепить свою позицию. Он не додумался выгрузить с кораблей орудия тыльного борта, а сами корабли перевести на мелководье к самому берегу. Освободившиеся орудия можно было бы с успехом использовать для береговой обороны[4].

Помимо этого на эскадре так по-настоящему и не была начата подготовка к отражению возможной атаки, а часть экипажей и вовсе была свезена на берег для пополнения запасов воды и для отдыха.

На прикрывающем рейд островке Абукир была установлена одна батарея, но она имела всего две мортиры и четыре пушки, которые были совершенно беспомощны против многих сотен стволов английской эскадры.

Помимо всего прочего, Брюес не позаботился даже о том, чтобы поставить свои корабли на шпринг[5]. Это была уже не небрежность, а преступная халатность!

* * *

Держа курс в Абукирскую бухту, Нельсон принял решение атаковать прежде всего авангард и центр французского флага. Свежий норд-норд-вест вполне способствовал быстрому сближению. (Небезынтересно, что, согласно военно-морским теоретическим взглядам того времени, флот, имея наветренное положение, должен атаковать только арьергард противника. Считалось, что атакующий авангард рискует потерпеть поражение).

Подойдя к бухте, Нельсон оценил диспозицию французов. Весь французский флот, построенный в единую линию протяженностью в милю, стоял на якоре. Ближе к берегу располагались четыре фрегата. С правою крыла обороняющихся прикрывала небольшая береговая батарея. Акватория вокруг французского флота была окружена песчаными отмелями, не позволяющими кораблям подходить к берегу ближе трех миль.

Когда эскадра подошла к траверзу первой отмели, Нельсон приказал лечь в дрейф, а сам в жестяной рупор окликнул капитана шедшего передовым «Зилиеса»:

— Достаточно ли далеко мы держим к осту от мели и можем ли ее обогнуть?

В ответ Гуд прокричал своему командующему в точно такой же рупор:

— Сейчас нахожусь на семидесяти семи футах[6] глубины. Карты залива не имею! Но если мне будет позволено, то я спущусь и со всем вниманием буду обозначать глубины, чтобы провести эскадру как можно ближе к мели и в то же время безопасней!

— Хорошо! — прокричал Нельсон. — Действуйте, Гуд, но будьте осторожны!

Было около четырех часов дня. «Зилиес» медленно двинулся по самой кромке отмели, следом за ним повернул и «Голиаф» Томаса Фолея.

— Держать на подветренный крамбол[7] переднего мателота! — велел Фолей вахтенному лейтенанту.

— Есть, сэр! — с готовностью отозвался тот.

Пока передовые линейные корабли медленно втягивались в Абукирскую бухту, капитан Харди на своем юрком «Мутайне» перехватил местную рыбачью фелюгу. Предприимчивый Харди тут же снял с суденышка рыбаков и шлюпкой переправил их на «Вэнгард», чтобы Нельсон мог использовать рыбаков в качестве лоцманов.

В это время «Зилиес» и «Голиаф» продолжали быстро сближаться с противником, но, заметив, что значительно обогнали эскадру, несколько поубавили парусов.

— Что это они заробели? — тут же отреагировал Нельсон. — Немедленно поднимите сигнал: «Продолжать движение. «Голиафу» быть первым».

Отрепетовав сигнал, капитан Фолей на своем «Голиафе», обойдя французский флот с носа, протиснулся между стоящими на якоре неприятельскими кораблями и берегом. «Благородный и храбрый поступок этот, — вспоминал позднее один из офицеров «Голиафа», — примеру которого немедленно последовал капитан Гуд, решительность продолжать идти под всеми парусами, между тем как прочие корабли английской эскадры привелись в дрейф, поджидая шлюпки с «Мутайна», все это имело весьма важные последствия».

— Сейчас поглядим, у кого боевые повозки крепче! — в азарте кричали матросы на двух передовых британских линкорах.

* * *

Появление английской эскадры и сигнал с линейного корабля «Эре»: «Неприятель приближается и держит к заливу!» — были для французских моряков громом среди ясного неба.