Герои умирают дважды

Антипов с трудом отбил первый удар, попятился, едва не споткнулся о злополучную лошадиную ногу, торчащую из ямы, отбил второй удар и отчетливо понял, что ему конец. Шесть мелькающих мечей — все-таки чересчур. Возможно, Менел смог бы продержаться, но Виктор — пока еще не Менел.

Арес явно мешкал: двое магов сумели задержать его. Антипов же каким-то чудом отбивал удары и отступал, отбивал и отступал, каждый миг ожидая, что следующий удар окажется последним.

«Я умру здесь, в овраге, — с горечью подумал он. — А что? Не самое плохое место. В меру живописное, во время дождей наполняется водой, можно представить, что у меня будет посмертный бассейн. Даже у мертвых фараонов не было бассейнов, а у меня будет. Может быть, мне поставят тут памятник, и жители ближайших деревень, рано или поздно забыв, кто я такой, будут приходить сюда по весне, чтобы просить помощи у духа таинственного силача, который легко удерживал лошадь за заднюю ногу. Вот он, венец карьеры: хотел быть магом, а стал поднимателем лошадей. Спасибо Кеалю».

Впрочем, несмотря на безнадежность ситуации, Виктор все-таки успел выпустить софота. Наш герой особенно не надеялся на кота — скорее это был жест отчаяния. Однако кот не подвел. Он появился таким же: размером как рысь, ловкий, лишенный той угловатости, которая была при первом знакомстве с ним. Появился и… сразу же прыгнул на беловолосого. Прямо на меч.

«Хоть на секунду задержит — и то хлеб», — мелькнула разочаровывающая мысль.

Но он оказался неправ. Меч вошел в кота, хотя разрубить напополам не смог. Словно что-то звякнуло. Софот упал на землю, отброшенный ударом, и вновь храбро ринулся в бой. И опять меч вошел в его тело. Звук раздался такой, будто под шкурой припрятана наковальня. Беловолосый с трудом удержал задрожавший меч.

«Как он только не поломался? — успел восхититься Виктор, отбиваясь теперь от одного мага. — Вот это качество!»

Трудно сказать, был ли счастлив Антипов оттого, что на него наседал лишь один противник. Нашего героя успели изрядно потеснить и практически прижать к стене обрыва. Места для маневра не наблюдалось, доспехов не было тоже, зато три меча маячили в опасной близости. Беловолосый сейчас был занят неутомимым софотом, а Виктора по-прежнему отделяла от смерти лишь полоса везения.

Однако, как все полосы везения, она начала истощаться. Удар меча задел ногу Виктора, потом другой удар — предплечье, и наш герой осознал, что третий окажется решающим. Это же понял и противник. Маг даже не стал полагаться на Длань, а в крике, придающем силы, замахнулся — и… Впрочем, кричать не следовало. Скажем в скобках, что кричать вообще неприлично, но в тот момент это было не только неприлично, но и опрометчиво: ведь в кустах пряталось еще одно действующее лицо с рыжей бородой, которое сначала сидело с неподвижностью рояля, но потом решило наконец себя проявить и вмешаться в схватку. Итак, пчела, так и не отставшая от Виктора, постоянно вьющаяся над ним, вдруг решила сменить объект своего увлечения и подлетела к магу. То ли она приняла открытый рот за дупло, то ли ее просто забросило туда, но, так или иначе, пчела влетела, попав сразу же в дыхательное горло, и… маг замолчал. Он моментально покраснел, отступил на шаг, выставив перед собой мечи, и об атаке уже не думал. Его мысли вообще были весьма предсказуемы. Перекройте доступ воздуха любому человеку (величайшему философу или просто футболисту) — и можете биться об заклад, что он, независимо от своей профессии, подумает лишь об одном: как дышать дальше.

Виктор же мгновенно воспользовался паузой. Он буквально выкатился вдоль обрыва, не забыв прошептать «спасибо, Кеаль, и за пчелу!».

«Передышка» оказалась как нельзя кстати, Арес уже спешил. Он расправился с беловолосым, прочно завязшим в бесплодном сражении с софотом, и облегчил страдания человека с красным шнуром ударом копья в спину.

Только тогда Виктор тяжело осел на землю. Его раны кровоточили, хотя и начали затягиваться. Он сильно устал от безумных прыжков и отскоков. Антипов сел, прислонившись спиной к получерной-полуглинистой стене обрыва, и подумал почему-то не о неожиданном спасении (хороший воин редко долго восхищается спасением), а о софоте. Что собой представляет кот? Как ему удалось выжить? Почему его не смог разрубить меч? О, кот был интересен.

В голове Виктора стучал пульс и клубился легкий туман. Вероятно, именно поэтому к нему внезапно забрело одно странноватое соображение. Оно касалось страха.