Герой Веков

В вине определенно содержалось достаточное количество наркотика, чтобы лишить сознания алломанта.

Однако…

Пьютер ослаблял влияние самых разных наркотиков. Если воспламенить пьютер и дюралюминий после того, как выпить вино, поможет ли это сжечь яд? Можно ведь лишь притвориться, что потеряла сознание…

Маловероятно, что получится. Но что еще остается делать? Есть нечего, шансов на спасение не осталось. Вин не знала, чего хочет Йомен, — и вряд ли об этом стоило спрашивать Телдена, — но он точно не хотел ее смерти. Иначе бы просто оставил умирать от голода.

Итак, вариантов было два: сидеть в пещере и чего-то ждать или рискнуть и попытать счастья наверху. После недолгих размышлений Вин приняла решение. Ее рука потянулась к бутылке. Даже если трюк с пьютером не сработает, наверху будет больше возможностей что-то предпринять.

Телден коротко рассмеялся:

— Мне говорили, что вы решительная. Это так необычно: я слишком много времени провожу с благородными занудами, которые могут обсуждать какую-нибудь проблему по нескольку лет.

Проигнорировав его слова, Вин легко вытащила пробку, сделала глоток и почти сразу ощутила действие наркотика. Закрыла глаза, пытаясь изобразить, что засыпает. Оставаться в сознании было и впрямь непросто. Сознание начало затуманиваться, несмотря на полыхание пьютера.

Чувствуя подступающее забытье, Вин сползла со стула.

«Момент настал», — подумала она и зажгла дюралюминий.

Тело тут же наполнилось необыкновенной силой. Усталость исчезла. Вин чуть не вскочила от внезапного прилива энергии. И услышала смех Телдена.

— Ну и ну! — сказал он одному из слуг. — Она и в самом деле пошла на это.

— В противном случае вы бы умерли, господин, — откликнулся слуга. — Мы бы все погибли.

И в этот момент Вин поняла, что выгорел дюралюминий. Пьютер исчез, и вместе с ним пропал иммунитет к снотворному, которое по-прежнему оставалось в теле. Что ж, у нее все равно было мало шансов.

Вин услышала, как звякнул выпавший из ее ослабевшей руки кинжал, — и потеряла сознание.

* * *

Освободившись из темницы, Разрушитель получил возможность влиять на людей напрямую, однако проткнуть кого-либо гемалургическим штырем оставалось не так уж и просто.

Видимо, для начала он решил завладеть теми, чьи связи с реальностью уже были непрочны. Безумие делало их более открытыми для влияния Разрушителя, и он мог использовать их, чтобы превращать и более стойких людей в своих рабов. Тем или иным способом Разрушитель добился, что в его власти оказалось впечатляющее количество людей, занимавших важные посты. Хороший пример в этом смысле — король Пенрод, правивший Лютаделью.

51

Эленд летел сквозь туман. Он так и не сумел овладеть изобретенным Вин трюком с подковами. Каким-то образом она могла держаться в воздухе, чередуя алломантическое притяжение и отталкивание от нескольких подков, которые вертелись вокруг нее. Со стороны Эленду всегда казалось, что он видит смертельно опасный ураган из кусков металла, в центре которого находится Вин.

Он бросил монету и прыгнул. Четыре или пять раз пытался Эленд передвигаться при помощи подков, но его преследовали неудачи, и от подобной идеи пришлось отказаться. Вин была удивлена: она в совершенстве овладела этим методом передвижения за каких-то полчаса практики.

Но ведь она была Вин.

Оставалось обходиться монетами, которые Эленд носил с собой в большом кошельке. Медные гроши, самые маленькие из старых имперских монет, отлично годились для его целей. Особенно если учесть, что он явно был сильнее любого другого рожденного туманом. Отталкиваясь, Эленд каждый раз улетал дальше, чем это казалось возможным, и потому для путешествий на дальние расстояния требовалось не так уж много монет.

Он был рад покинуть лагерь. Завершая прыжок, рожденный туманом пролетел сквозь клубящуюся тьму, разжег пьютер и с глухим стуком приземлился. В долине, где он очутился, земля была почти свободна от пепла, который смело ветром, и образовалось нечто вроде коридора, где слой сажи доходил всего лишь до середины голени. Ради разнообразия Эленд побежал.

За спиной развевался туманный плащ. Сейчас император был одет не в один из своих белых мундиров, а в черное. Мундир казался неуместным, — кроме того, Эленду ведь так и не удалось хоть на некоторое время ощутить себя настоящим рожденным туманом. Обретя силы, он сразу же начал войну. Ему не приходилось шнырять в темноте, потому что рядом была Вин, у которой это получалось гораздо лучше.