Герой жестокого романа

Глеб хотел открыть рот, но тетка так на него зыркнула, что он предпочел замолчать.

– А вы ему кто? – слегка прищурилась тетка.

– Я лично – никто. Петр Петрович был знаком с моей мамой. Но мама… приехать не может.

Не знаю уж, что подумала тетка, но сказала мне «Пошли!» и первой двинулась по коридору в нужном направлении. Я резвенько затрусила за ней, победно глянув на двух молодцев, пристроившихся рядом. Глеб попытался что-то вякнуть, но тетка его попытку пресекла, заявив, что их компания уже всей больнице надоела. И больных с навещающими пугают. Люди опасаются, что больницу из-за одного пациента взорвать могут. И другие безвинно пострадают. Только и спрашивают у персонала, когда этого охраняемого вылечат. Просят побыстрее. Тогда всем пациентам и их родственникам сразу же спокойнее станет.

Товарищ Глеба попытался вставить, что они должны проверять всех приходящих к патрону. На наличие оружия, добавил Глеб.

– Это он меня облапать хотел, – пискнула я сзади. – И теперь оправдание придумывает.

– Что, я не понимаю, что ли, девушка? – впервые улыбнулась тетка, мне подмигивая. – Все они, кобели, одинаковые. Знаю я эти проверки на оружие. Теперь, значит, так называется? В мои-то годы по-другому говорили…

– Да у нее вы знаете, что может быть? – закричал Глеб, забегая вперед перед теткой и ее перебивая.

– Тебе уже не раз говорили: не ори. Ты лучше взгляни на девушку. Где она могла пистолет спрятать? Вот у тебя сразу видно. А у нее где?

– В сумке, – мгновенно вставил товарищ Глеба.

– На, смотри, – тут же протянула я ему сумку, заметив по ходу, что до этой минуты Глеб сумкой не интересовался, занимаясь исключительно моим телом.

– Чего ты ему даешь? – встряла тетка. – Обойдется. Судят обо всех людях по себе. Отдай сумку девушке! Отдай немедленно!

Тетка так рванула мою сумку, что я забеспокоилась. Но сумка осталась цела. Я тут же повесила ее себе назад на плечо и снова победно посмотрела на молодцев.

Наконец мы вышли в нужный холл, где перед телевизором сидел еще один молодой человек, удивленно вылупившийся на нашу компанию.

Он не нашел ничего другого, как сказать:

– Здрасьте!

Я ему улыбнулась и вежливо поздоровалась, затем вслед за теткой юркнула в палату, за нами последовали Глеб и его товарищ.

Петр Петрович возлежал на довольно широкой кровати и читал газету. Палата оказалась просторной, там, как и в холле, стояла видеодвойка, имелся свой санузел, холодильник, электрочайник, кофеварка. Тумбочка у изголовья была завалена газетами, большой подоконник – экзотическими фруктами, на той, что в ногах кровати, стояла ваза с большим букетом роз.

При нашем появлении Багаев отложил газету в сторону и глянул на честную компанию поверх очков.

– Почему ваши люди зажимают девушек в коридоре? – спросила тетка суровым голосом. – Девушка пришла вас проведать, а ваши охранники под видом досмотра ее тискают? Почему вы их должным образом не воспитываете? Мало того, что шумят в холле, так еще и сексуальными домогательствами занимаются.

– Э… – промычал Петр Петрович, переводя взгляды с охранников на меня, на тетку и обратно, при этом нервно поглаживая лысину довольно внушительных размеров.

Медсестра тем временем выговаривала Петру Петровичу дальше. В общем, ему следовало провести работу со своими сотрудниками, что он и обещал сделать. Мальчики стояли пунцовые. Наконец тетка с чувством исполненного долга удалилась. Перед уходом, правда, показала мне на кнопку вызова над кроватью Петра Петровича, чтобы я, в случае чего, нажала. Она тут же прибежит. И сверкнула глазами на молодцев.

– Брысь! – сказал Багаев Глебу и его напарнику.

– А она? – кивнул Глеб в мою сторону.

– С ней я уж как-нибудь сам разберусь, раз вы не в состоянии, – заметил Петр Петрович и посмотрел на меня. – Садись, Ксения, раз уж приехала. Что тебя привело ко мне? Чувствуй себя, как дома.

– У меня дома цветы живым людям в ноги не ставят, – заметила я, беря стульчик и усаживаясь на него по правую руку Петра Петровича.

Багаев глянул на букет у себя в ногах, и тут до него впервые дошло…

– Глеб! – рявкнул он нечеловеческим голосом.

Глеб, только что палату покинувший, влетел тут же назад в сопровождении обоих товарищей, и они незамедлительно наставили на меня три ствола. Один из товарищей заодно издал воинственный клич, звучавший, как «и-й-йя!», второй рявкнул, чтобы я не двигалась, Глеб просто назвал меня сукой.

– У вас все охранники такие придурки? – с невозмутимым видом поинтересовалась я у Петра Петровича, потерявшего дар речи.

Надо отдать должное Багаеву, он быстро пришел в себя и прошипел:

– Уберите пушки!

После недолгой перепалки с хозяином, за состояние здоровья которого молодцы беспокоились, они все-таки приказ выполнили, а потом еще получили хороший нагоняй за цветы.

– Вот Ксения сразу заметила, – шипел Петр Петрович. – Кто их сюда поставил? Кто додумался? Уволю на хрен!

– Владислав Николаевич, – выдавил из себя Глеб. – Папа Ксении.

Сообщив данную информацию, Глеб победно глянул на меня. Но я сидела невозмутимо, думая, что надо бы выяснить, когда папочка успел тут появиться. О чем и поинтересовалась вслух.