Герой жестокого романа

* * *

Молодцы вполне определенной наружности паслись во дворе. Рожи – ни один самый дорогой визажист не исправит. Там же были припаркованы «Мерседес» и «БМВ», из которых двор оглашался звуками музыки, подходящей для молодежной дискотеки, причем такой, где все под кайфом. Но замечаний коллективу охранничков никто из персонала и посетителей больницы явно не делал, чтобы, не дай бог, не оказаться ее постояльцами.

Понимая, что мне нужно хирургическое отделение, я по плану больницы, висевшему в холле напротив главного входа, выяснила, где оно находится, разделась в гардеробе, переобула тапочки и направилась на третий этаж. Пока добиралась, в полной мере насладилась запахами отечественного учреждения здравоохранения: лекарства, хлорка, человеческие испражнения, старая половая тряпка и прочая гадость. При выходе из лифта на третьем этаже встретила симпатичного молодого врача, ухватила за рукав, мило улыбнулась и уточнила, где лежит Петр Петрович Багаев. Врач как-то странно на меня глянул.

– Да мне не он нужен, – пояснила я. – Мой жених его охраняет. Я его уже второй день не вижу.

– А, – кивнул врач и объяснил, как пройти в отсек с платными палатами. По месту дислокации крепких молодцев я определю нужную.

– Ваши там мультфильмы смотрят, – добавил врач.

– Что? – вылупилась на него я.

Врач кивнул и пояснил, что расположившаяся в холле охрана притащила в больницу видеодвойку и крутит там мультяшки вперемешку с боевиками.

Я врача поблагодарила, одарив обворожительной улыбкой, и тронулась дальше, правда, пока еще не решив, что скажу охране.

Но вопрос решился сам собой.

Завернув за нужный мне поворот, показанный врачом, и отметив про себя ослабление неприятных запахов до почти полного их исчезновения (значит, можно за деньги?), я лицом к лицу столкнулась со старшим, который учинял мне допрос в моей собственной квартире.

– Ты? – одновременно спросили мы друг друга.

– Гоблины тебя отпустили? – первой пришла в себя я.

– А ты что тут делаешь? – спросил он.

– Меня зовут Ксения, – представилась я, чтобы уйти от ответа. Не помню, довелось ли познакомиться при нашей первой встрече? Или парень и так знал мое имя?

Его звали Глебом.

Он прижал меня к стеночке (не из мужского интереса, а в рамках своих профессиональных обязанностей), ощупывая тело. У него самого под свитером чувствовался внушительный бугор металлического происхождения.

Глеб свой вопрос повторил. Относительно моих дел я честно ответила, что хотела бы поговорить с Петром Петровичем.

– О чем? – прищурился парень, все еще ощупывая мое тело, теперь, правда, не только из профессиональных обязанностей.

– Пусть это останется между твоим шефом и мною, – ответила я, пытаясь вывернуться из крепких объятий и молясь о появлении кто-то из персонала, чтобы я хотя бы могла попросить о помощи.

– Говори, а то не пропущу.

Я считала, что он и так сделает все возможное, чтобы меня не пустить к Багаеву (только бы вообще отпустил), но я уже решила идти до конца.

– Ну если ты так настаиваешь… Правда, я не уверена, что твой шеф будет рад, что я тебе это открыла…

– Хватит! – рявкнул Глеб, исследуя место чуть пониже моей спины. Не знаю уж, какое оружие он там искал.

– О моей маме, – заявила я, нагло глядя в глаза собеседнику.

– О чем? – промычал он, не веря своим ушам. Его руки даже прекратили свою работу.

Я повторила и попросила доложить обо мне именно таким образом. Глеб начал заводиться, и тут в проеме появился один из его товарищей, по всей вероятности, направившийся на поиски старшего. Охранник опешил при виде нас, прижавшихся друг к другу.

– Э… – кашлянул он. – Извините.

И повернулся, чтобы идти назад.

– Андрюха, стой! – рявкнул Глеб. И руки с моего тела убрал.

В это мгновение к нам присоединилась медсестра (непонятно откуда возникшая) и недовольным властным тоном заявила Глебу, чтобы не забывал, где находится. Глеб стал перед нею извиняться, меча на меня взгляды-молнии. Медсестра сурово его отчитывала, не обращая на меня никакого внимания. Ей было лет сорок, физиономию она имела страшную, тело мощное, а руки сильные и волосатые и молодцев с накачанными мышцами нисколько не боялась, да и вела себя, как хозяйка кабака в дебрях Дикого Запада или строгая воспитательница детского сада с нашкодившими дошколятами. Молодцы не пытались ей возражать, а переминались с ноги на ногу. Послать ее по известному адресу тоже не спешили. Мне хотелось ей поаплодировать, но я сдержалась. Еще было неизвестно, как она может прореагировать на меня.

– Так, нечего тут стоять, – закончила свою гневную речь медсестра. – Давайте на отведенное вам место. Всю больницу вы еще не купили. Прихватизируете – тогда делайте что хотите. А пока – извольте. И телевизор потише сделайте. Больным мешаете.

Затем она повернулась ко мне и сурово оглядела меня с головы до ног.

– Вы к кому пришли, девушка? – поинтересовалась.

– К Петру Петровичу, – промурлыкала я, без тени страха встречаясь взглядом с теткиными внимательными глазами. – Только меня почему-то не пускают. И кричат. И руки распускают.