Герой жестокого романа

Ночью она сквозь сон слышала, как что-то ухнуло, даже вроде бы дом содрогнулся, но не проснулась: она так выматывалась за день, что вскакивать ночью не из-за пожара в собственной квартире не стала бы. Утром проснулась, как обычно, и побежала на работу. Но места работы уже не было… Там трудились спасатели.

Вокруг толкалось много всякого народу в дорогих пальто и с сотовыми телефонами. Все подъезды к набережной были заполнены дорогими иномарками. Люба попыталась найти кого-то из сотрудников клуба.

Но ее заметил один из частых посетителей элитной категории. Люба, к ее великому сожалению, не знала, как его зовут, но он всегда был с ней вежлив и замечал ее, простую уборщицу, в отличие от большинства других, для которых она была пустым местом.

— Что случилось? — спросила Люба.

— Разве не видите? — с грустным видом ответил мужчина. — Вы ничего не слышали ночью?

Люба вспомнила, как что-то ухнуло.

— Я по чистой случайности не оказался там, — Мужчина кивнул в сторону развалин. — По чистой случайности. Попал в аварию, представляете? Вот, сбежал из больницы.

И он притронулся ко лбу. Люба увидела огромный синяк, на который до этого не обратила внимания, да и с фонарями вокруг было туговато (все разбились во время взрыва), лишь отсвет юпитеров, освещавших место работы спасателей, и фары автомобилей.

— Врачи не хотели отпускать. Но я не мог не приехать.

— Там были ваши друзья? — ужаснулась Люба.

— Да, — грустно кивнул мужчина.

— Много человек погибло? — уточнила Люба.

— Моих — семь.

Люба даже прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.

— А всего?

Мужчина пожал плечами и сообщил, что по идее погибли все, кто находился внутри. Кто там был, сейчас уточняется. Весь персонал… Любе повезло, что она приходит только утром…

И мужчина стал задавать конкретные вопросы относительно неизвестных личностей, может, появлявшихся в клубе в последнее время, или странных пакетов, которые она могла бы найти. Но Люба отрицательно мотала головой. Не было никаких пакетов. Да ведь она уже в девять утра покидает здание. А взрыв произошел в полночь. Полно времени для того, чтобы подложить взрывчатку. Да и Люба бывала не во всех помещениях — она ведь не единственная уборщица.

Мужчина очень внимательно слушал. Потом задавал еще какие-то вопросы — в основном относительно персонала, который должен был дежурить в эту смену. Люба не очень хорошо знала сотрудников, только охранников, да пару официантов, ну и руководство. Во время их разговора к Любиному собеседнику все время подходили какие-то парни — вполне определенной наружности, что-то уточняли, он отвечал, причем далеко не всегда на русском языке, постоянно звонил сотовый телефон, мужчина давал указания, причем в ста процентах случаев властным голосом. Люба решила, что он — большой начальник.

Мужчина попросил Любу оставить ему ее телефон — на всякий случай. Она так и сделала, хотя и не понимала, зачем может ему понадобиться. А он вручил ей свою визитку, где было что-то написано золотом на черном фоне.

— Я еще обратила внимание, что имя не наше, — призналась Люба. — А раньше как-то даже не предполагала, что он — нерусский. Но и лицом кавказской национальности его не назовешь… Я вообще о нем не задумывалась…

В глазах Любы появилось мечтательное выражение. Бедная женщина с несбывшимися мечтами. Даже самым робким, пожалуй, осуществиться не дано никогда. А моим? — тут же спросила я себя. Да и вообще какие теперь у меня мечты? Все так круто изменилось месяц назад…

— У вас сохранилась та визитка? — спросила я с замиранием сердца.

— Ох, искать надо, — вздохнула Люба. — Ну зачем мне ему звонить? О работе просить? Нужна я ему.

— Если найдете визитку, вторая тысяча — ваша, — сказала я.

Это подвигло Любу к действиям. Двадцать минут поисков увенчались успехом, и она протянула мне черный прямоугольник.

— Телефоны странные какие-то, — воскликнула Люба. — У нас разве на девятку в городе начинаются?

Я не стала объяснять Любе, что в Питере на девятку начинаются сотовые. У некого Исы их было целых два. Никаких других на визитке не значилось. Да и Любу ничто больше не интересовало: она страшно радовалась свалившимся с неба двум тысячам рублей.

— Ой, да, чуть не забыла, — глянула она на меня. — Меня ж потом бухгалтерша наша вызывала. Расчет получить. Я к ней домой ездила.

— И что? — с замиранием сердца спросила я.

— Она рассказала, что не все погибли… Мы с ней ревели долго. Леонида Тарасовича очень жалко. Ну, это второй директор. Вообще мне бухгалтерша сказала, что хозяева разделиться решили. Или даже уже разделились. Два клуба — Колобову, а «Сфинкс» — Леониду Тарасовичу. Я точно не знаю, правда… Но лучше бы уж другой директор погиб. Ну то есть первый. Колобов. Нехорошо, конечно, так о человеке говорить. Но ведь про живого можно? Ну вот. Его в ту ночь не было. Леонид Тарасович был. Он мне очень нравился. Всем нашим нравился. И погиб…

— А кто спасся?