Герой жестокого романа

Внезапно тишину разрезал дикий крик. Ира резко дернулась, опять с трудом сдержалась, чтобы не заорать, а я… узнала голос Глеба. Потом он закричал еще раз, но уже тише.

Нет, я не могу уйти отсюда прямо сейчас. Я не могу оставить Глеба на растерзание этим тварям. Я не могу допустить, чтобы из него тоже сделали кусок окровавленного мяса… А на скорую подмогу рассчитывать не приходится. Тем более никто не знает, что мы здесь.

О том, что может статься со мной и Иркой, я почему-то в ту минуту не подумала. Проснулся звериный инстинкт. Защита своего. А Глеба я сейчас считала своим. Ису — врагом. А неожиданность нападения — половина успеха. Вот только бы серной кислоты хватило… А там, я надеюсь, и Глеб подключится…

— Нам туда, — безапелляционно сказала я Ире, показывая налево, в отсек, тускло освещенный одной лампочкой.

— Нет, Ксения, нет, пожалуйста! — залепетала Ира.

— Заткнись! — рявкнула я. — И отдай мне крючок, если не можешь сама. Я Глеба тут не оставлю.

— Могу, — сказала Ира после секундного колебания. Она даже не спросила, кто такой Глеб.

В общем, мы тронулись в ту сторону, откуда раздавался крик. Шли в неизвестность. Мы вообще не представляли, сколько у нас врагов, но были готовы сражаться до последнего. Ира сжимала в руках крючок, я, надев кожаные перчатки, приготовила пузырек с серной кислотой. И как только эти идиоты нас не обыскали?

Никаких звуков пока больше не слышалось. Но у нас обеих до сих пор в ушах стоял крик боли и отчаяния…

Отсек вывел нас еще в один длинный коридор, как мы поняли, параллельный тому, что шел у задней стены здания. Часть коридора была освещена. По правой и по левой сторонам шли двери. Интересно, мы выйдем там в магазин? Если, конечно, в туалете лежала реклама той фирмы, в помещении которой мы находимся.

— Стой тут! — приказала я Ире, и она пока осталась в отсеке, а я дернула дверь практически напротив выхода из него. Она открылась в затененный огромный зал, заставленный мебелью.

Я поманила Иру рукой, она быстро преодолела расстояние, отделяющее ее от этой двери, и мы обе оказались в торговом зале, освещаемом уличными фонарями и белым снегом, которым была припорошена земля.

— Сигнализация не сработает? — спросила Ира.

— Не думаю. Наверное, сигнализация только на внешних дверях. — Я кивнула в сторону огромных стеклянных окон. — Если она вообще тут есть.

Торговый зал (фактически он состоял из четырех залов, разделенных лишь выступами в стенах) был заставлен всевозможной мебелью — стенками, диванами, креслами, кухнями, столами… Все, что угодно для души.

Пока мы осматривались, в коридоре, который мы только что покинули, послышались голоса…

— Быстро! — схватила я за руку Иру и потянула к ряду диванов, составленных у одной из стен во втором отсеке.

Мы заскочили за них (слава богу, они не плотно прилегали к стене) и присели, затаив дыхание, и сделали это как раз вовремя: дверь в торговый зал отворилась.

— Нет, послушай, Толян, лучше перепроверить, чем недопроверить, — говорил мужской голос. — Показалось мне, что тут кто-то ходит.

— Мыши, — хохотнул Толян. — А вон и Васька. Васька, кто тут ходит? Или это ты тут топаешь? А Шурику враги мерещатся.

— Толян! — вдруг взревел Шурик на весь торговый зал.

Мы с Иркой дрожали, как осиновые листы на ветру.

— Толян! Иди сюда! Живо! Ты посмотри!

Нам тоже страшно хотелось взглянуть, что там нашел Шурик. Я не представляла, могли ли мы оставить какие-то следы. Ботинки у нас сухие, выронить вроде тоже ничего не должны были: сумочки закрыты. Я проверила карман: платок на месте.

А парни нашли как раз носовой платок, о чем возвестили их речи, пересыпаемые весьма колоритными эпитетами. Платок в блевотине, причем еще не успевшей высохнуть… Шурик еще высказал мысль насчет свежих соплей. Но Толян точно определил по запаху…

Я глянула на Иру. Выражение ее лица изменилось… Она пошарила по карманам, потом еще раз и в ужасе посмотрела на меня. Мне хотелось высказать ей все, что я о ней думаю, но толку-то?

— Помни: или они — или мы, — прошептала я одними губами.

Ира только крепче сжала крючок.

А парни уже нажали на выключатель, зажглись лампы дневного света, осветившие первый зал. Толян с Шуриком стали рыскать по залу в поисках еще каких-то следов. Мы притаились при входе во второй, у стены, но ведь могут и до нас добраться…

И если бы еще точно знать, сколько тут народу оставлено на ночь…

Стараясь даже не дышать, мы слушали, что делают и что говорят охранники. Больше они пока ничего найти не смогли и вновь обсуждали, откуда тут мог взяться платок.

— Если бы его оставили днем, блевотина уже бы высохла.

— Откуда ты знаешь? Здесь по ногам несет. Ветер. Первый этаж. Может, и не высохла.

— А сегодня кто-нибудь из покупателей блевал? С чего бы? У нас же не закусочная. И не водка в розлив. А мне точно слышались шаги.

Послышался щелчок: как я догадалась, кто-то из двоих передернул затвор. Это оказался Толян. Шурик думал вслух, сходить за автоматом или не сходить. Толян предложил сделать это вместе, чтобы еще как раз взглянуть, «как он». Судя по тону, ребяткам было страшновато. Прекрасно.