Героями не рождаются 2

Гофман положил ладонь на холодную поверхность огромной колбы внутри которой в специальном растворе плавало тело. Его вполне можно было принять за заспиртованного мертвеца, если бы оно время от времени не шевелилось, подавая признаки жизни. Окутывающие его провода стимулировали мышцы клона, питательные вещества также вводились внутривенно. Учёный с понятной лишь ему одному грустью во взгляде всматривался в наполовину прикрытое дыхательной маской лицо молодого человека, когда его отвлекли.

— Все собрались, господин, — донёсся до него тихий безэмоциональный голос.

Входить сюда мог лишь один человек. Тот, вернее та, кто также родилась в подобном этому месте, будучи не более чем экспериментом в области клонирования с учётом приданных позже сверхспособностей. Гофман оглянулся на замершую в дверном проёме девичью фигурку в лабораторном халате. Мог ли он когда-либо вообразить, что собственное создание встанет подле него, став воистину незаменимым помощником во многих деликатных делах? Скажи ему кто об этом в те времена, когда он работал на Них, Иван Карлович непременно рассмеялся бы такому шутнику в лицо. Прежде чем кинуть в него чем-нибудь тяжёлым.

— Что, уже пора? — Недоумённо уточнил он, будучи уверенным, что вроде бы совсем недавно спустился в свою личную лабораторию, а тут, оказывается, полдня успело пройти.

— Как вы и велели, я созвала всех к шести вечера, — был дан ему ответ.

— Опять заработался, — под нос себе пробормотал Гофман. — Рурика, пожалуйста передай всем, что я подойду минут через пять-десять.

— Эти будут ждать вас столько, сколько потребуется, господин.

Сказав это, девушка удалилась, и пусть говорила она всё тем же безжизненным тоном, её создатель всё же сумел различить пренебрежительные нотки, как, впрочем, и обычно, когда дело касалось прочих участников их небольшого «клуба по интересам». С одной стороны, это его воодушевляло, ибо она всё-таки проявляла хоть какие-то эмоции, но с другой… Рурика в последнее время стала проводить всё более чёткие границы между собой и остальными. И это не могло его не беспокоить.

Она была его первым удачным детищем, вполне жизнеспособным, не требующим особого пригляда и даже в меру инициативным. Ставшим для гениального учёного не только результатом его трудов, но чуть ли не правой рукой. Если бы ещё не эта её непрошибаемая уверенность в превосходстве искусственно выращенных людей, наделённых немалыми талантам и лишённых всяческих недостатков, над обычными. Но кому, как не ему знать, что совершенства не существует, а идеал недостижим? Что, впрочем, совсем не означает, что к нему не стоит стремиться.

Тем не менее, у девушки были все основания так считать хотя бы потому, что заложенные в неё с самого «рождения» сверхспособности отлично прижились, причём без каких-либо побочных эффектов в виде мутаций и уродств, чего нельзя было сказать об остальных их сподвижниках. Во всяком случае тех из них, кто изначально был обделён даром. Неудивительно, что в её глазах они смотрелись по меньшей мере ущербно.

И всё-таки, был ряд причин, по которым сам Гофман даже с натяжкой не смог бы назвать своё творение совершенным. Например, эта её низкая эмоциональность. Возможно в критических ситуациях подобное и хорошо, однако же во всём остальном она более походила на говорящий манекен, чем на живого человека.

В принципе, это было не особо критично, однако для его амбициозного Проекта подобные… особенности не приемлемы. Тот, кому суждено стать воистину идеальным Героем, спасителем человечества и символом единения людей и сверхов, не должен вести себя как стереотипный робот из старинных фантастических фильмов. Он обязан объединять людей вокруг себя, сплачивать их, подавать пример, наконец!

Если же получится лишь намного более могучая версия Рурики, то… люди станут объединятся разве что за счёт общей ненависти к этому бесчувственному, но при этом невероятно сильному гомункулу. Так что Ивану Карловичу предстояло ещё много работы над своим самым совершенным и самым ультимативным творением прежде чем отпускать его в свет, ибо даже малейшая ошибка была неприемлема. Дождавшись пока помощница выйдет, учёный в очередной раз всмотрелся в такое знакомое и такое родное лицо.

— Потерпи ещё чуть-чуть, — прошептал он прежде чем удалиться.

В оговоренное время он уже заходил в просторное полутёмное помещение, ранее служившее на этой ныне заброшенной ТЭС столовой, хотя сейчас оно было переделано под конференц-зал.

— Рад, дорогие друзья, что все вы здесь собрались! — Поприветствовал он только его и ждущих единомышленников.