Героическая тема в русском фольклоре

Вторая повесть взятого нами цикла событий, посвященная нашествию Едигея 1409 года, замечательна меткой характеристикой татарской политики. Еще в 1407 году случился «мятеж велик в Орде, царя Шадибека (преемника Темир-Кутлуя) согнаша, а Булат-Салтана на царстве Ординском посадиша». В 1408 году к великому князю Московскому отъехал ряд литовских князей во главе с брянским князем Свидригайлом Ольгердовичем, на корм которому Василий Дмитриевич отдал Владимир и другие города, «со всеми волостьми и пошлинами, и з селы, и с хлебы землеными и с стоячими» — уточняет недовольный этим летописец. «Того же лета месяца Августа приходиша послы Татарскиа изо Орды от царя Булат-Салтана к великому князю Василью Дмитреевичу на Москву. Того же лета князь велики Василей Дмитреевичь Московский нача собирати рать, еще же и к Татарскому царю посылаше, прося помощи на Витофта, хотя его землю Литовськую воевати и пленити». Самая повесть начинается сообщением, что зимой 1409 года «Князь Ординьский Едигей повелением Булат-Салтана, царя Большиа Орды, прииде ратью на Русскую землю, а с ним четыре царевичи, да мнози князи Татарстии (поименовано 9). Сие же слышав, князь велики Василей Дмитреевичь печален и скорбен бысть и смущашеся о любви его (хана или Едигея?) и присвоении к нему. И несть сие дивно о Татарех мыслити, понеже изначала Измаилтяне лукав мир имеют с Русскими князи, наипаче же к великому князю Василию Дмитреевичю, лестно мирующе с ним». Обещаниями мира татары прикрывают свое «злохитроство» — «и таковым пронырьством Руских князей друг с другом враждують, и от любве их отлучаюсь и особную рать межи их составляють…» «Яко же сей князь Едигей Ординьский вящше всех князей Ординьских и все царство Ординьское един дръжаше и по своей воли царя поставляше, его же хотяше, многу же любовь лукавную имяше и к великому князю Василию Дмитреевичю, и честью высокою обложи его и дары многими почиташе; и еще же надо всеми сими и сына его себе именоваше любимаго, и некоя многаа обещавше ему и власть его разширити и възвысити паче всех князей Русских»… Имея тогда «брань» с тестем своим Витовтом «неких ради земских вещей, якоже обычай бе землям», Василий Дмитриевич «обиды вся от тестя своего Витофта Кестутьевича великому князю Ординьскому Едигею поведа подлинно, хотя от него помощь обрести, понеже любляше его Едигей и в сына его имеаше себе». Но обещаясь всячески помогать великому князю Московскому, Едигей в то же время посылал Витовту сказать: «Ты мне буди друг; а зятя своего князя Василья Дмитриевича Московского познавай, яко желателен бе в чюжиа пределы вступатися и не своя восхищати, и се убо и тебе подвизается ратовати и твоя пределы возхищати; блюдися убо от него, понеже и словеса мне многа глаголаше на тебя таковаа и таковаа, и сребра и золота много посылает ко мне и ко царю, чтобы или аз сам или царя увещал со всею Ордою пойти ратью на тебя и пленити и жещи землю твою, и чтобы ему засести грады твоя; сице убо он воздвизает нас на вражду к тебе, моя же любовь к тебе не угаснет никогда же, сиа же вся моя словеса в себе точию имей и никому же повесть».

Обнадеженные помощью Едигея против Витовта, москвичи «возрадовашася и начаша воевати Литву, имуще рать Татарскую с собою, а Литва воеваше Москвич, и кровь многа проливашеся, а Татарове полоном и имением обогатеша. И Московьстии бояре и воеводы веселяхуся, старцы же старые сего не похвалиша, глаголюще: несть добра душа бояр наших, иже приводят на помощь себе Татар, наимающе их сребром и златом; не таковых ли ради преже сего Киеву и Чернигову напасти и беды многи прилучишяся, имеюще брани межи собою, поднимающе Татар на помощь и воююще брат брата и смерти предающе, и братние пределы восхищающе, а Половцы, рассмотревше Русский наряд и все воиньство и крепость князей наших онех, и воеваша всех и соодолеша всем, егда и ныне таковаа хотят быти!» Но не случилось тогда в Москве бояр старых, и во всем советниками великого князя являлись «юнии». Едигей же постоянно ссорил литовского и московского великих князей «и Русский наряд разсмотряше, и воиньство Русское созираше, и ища себе удобна времени, хотяше воевати Русь». Тут еще Свидригайло Ольгердович хоть и «лях верою», но «муж храбр и крепок на ополчение» предложил Василию Дмитриевичу вместе выступить против Витовта. Летописец опять с неодобрением повторяет, что этому «ляху пришельцу» великий князь «вдаше… мало не половину княжениа Московськаго» и даже «славный град Владимерь» с чудотворной иконой Богородицы, которая «знамениа сотворяет и поганых устрашает». Вот из-за этого и постигли русских беды многи, «и сам той храбрый князь Свидригайло Олгердовичь и храброе его воинство смятошася и устрашишяся, яко младыа отрочата, во время Едигеева нашествия и на бег уклонишяся».