Героический Режим. Злая Игра. Дилогия (СИ)

— Странные у тебя знакомцы, — фыркнула друидка. — Что ж, начну с того момента, на котором остановился утопленник. Когда Гасп создал себе тело, он начал набирать учеников из... плохих людей.

— Потомков Корда, — с нажимом проговорил я. — Одной из которых ты являешься.

— Какой ты умный, — передразнивая мой тон, сказала Инча. — Да, из потомков Корда. Соглашались, понятное дело, далеко не все. Кого-то из них Гасп убил, а кого-то заставил к себе присоединиться. Он надеялся, что с новым телом к нему вернётся сила, но сила не возвращалась. Тогда он решил, что ему нужен новый источник энергии. То, что он вытворял, не позволяло ему обратиться ни к Стихиям, ни к Природе, он просто перестал их слышать, так что осталась одна Тьма. К тому времени у него было около сотни ведьм и сотни две послушников, с этими-то войсками он и попытался прорваться к Сердцу Тьмы, месту, куда стекается вся негативная энергия, энергия смерти со всего мира. Но войск оказалось слишком мало, а сам он чересчур ослаб. Мои предки разгромили его отряд, но части Культа во главе с самим безумным богом удалось уйти.

В этот момент назрел раскол. Ведьмы предлагали скопить силы и попробовать напасть ещё раз, а послушники — или служители, называй, как хочешь — решили, что могут черпать силу для своего господина из человеческих страданий. План служителей Гаспу понравился куда больше, так что ведьм он прогнал, а сам принялся устраивать набеги на людские поселения. За ним велась охота, многие из новых служителей погибли, но никто так и не смог уничтожить Культ до конца. И несколько лет покоя дали свои плоды — Культ снова разросся, снова война забушевала ни где-то на задворках мира, а в центральных областях, рядом с Сердцем — Храмом, где покоится изменённое тело Алу.

Вера послушников в слабого бога не давала им много сил, поэтому им приходилось использовать хитрость. Гасп всегда отлично пользовался всякими уловками и гипнозом, умел подчинять себе чужую волю, действуя исподтишка, особенно он овладел этой наукой, влача жалкое существование калеки. Послушники пользовались тем же — они проникали в сознание жертвы, заставляли её пытать себя, чувствуя каждый миг пытки на собственном теле, а потом отдавали приказ погибнуть. Была с ними и грубая сила — извращённые по своей сути и ожившие тела людей и животных, убитые служителями, и ожившие в виде страшных химер.

Но во время последнего дерзкого штурма Храма вернулся Корд. Культ окончательно разгромили, а сами боги — старый и новый — куда-то исчезли.

Видимо, часть этих выродков всё же где-то сохранилась. — Инча выплела из своей косы один из оберегов — небольшой крысиный череп, окрашенный красной охрой. — Безумие оголодавшей крысы, пожирающей собственное потомство, должно перебивать безумие, которое охватывает человека, подчинённого воле служителя Культа. Если хочешь сражаться с послушниками, без подобных оберегов тебе не обойтись.

Я принял оберег, чувствуя прилив радости. Такие безделушки нашим друидам слепить под силу. Ответ Инчи был не только расширенным, но к нему ещё и прилагалось средство для борьбы с Культом, чего ещё пожелать?

Пока я любовался черепом, Инча распутала завязки своего платья, одним движением выскользнула из него и, подойдя ко мне, взяла за руку. Всё таки я немного одурел от выпитого — во время рассказа я пару раз приложился к кружке с медовухой и, кажется, каждый раз выпивал до дна — так что мне было, в общем-то, плевать, куда и в каком виде ведёт меня друидка.

А вела она меня в постель.

Я стянул с себя одежду и мягко толкнул друидку на лежак. Не знаю, может, что-то было подмешано в выпивку, у меня в голове в это время вообще ничего не происходило. Мы обошлись без предварительных ласк, тем более что оба уже были готовы к сексу. Я тискал её грудь и зарывался лицом в пахнущие травами волосы, её рука впилась мне в спину. Это заняло буквально пару минут, но в последний момент я почувствовал, как напряглось её тело. Я лёг на бок и провёл рукой по небольшой груди друидки, но та вздрогнула от этой ласки, как от удара.

— Раз кровь не подошла, мне всего лишь нужно твоё семя — до твоего естества и, значит, до него Скверна добраться пока не успела, иначе ты бы не прошёл через ворота, — холодно и жёстко проговорила Инча.

Она поднялась с лежака и, закрыв ладонью промежность, ушла к печке. Там она рукой собрала то, что вытекло из её лона, и аккуратно поместила в берёзовый туесок.

— Не знаю, Судья ты или кто, и какова цель твоего пребывания в этом мире, но терпеть тебя долго я не намерена — Скверне, которая живёт в тебе, здесь не место. — Инча повернулась ко мне, её лицо и тон смягчились: — Возможно, ты и не виноват. Наверняка не виноват. Но тебе здесь не место. Пошли, я покажу тебе дорогу.

Мы вышли из избы уже перед рассветом. Я чувствовал себя раздавленным, Инча молчала по каким-то своим причинам. Дорога заняла минут пятнадцать.

— Тебе туда, — сказала друидка, указывая на засыпанную снегом тропинку. — Иди и никогда не возвращайся.

— Спасибо за всё, — кивнул я и уже сделал шаг вперёд, но Инча неожиданно ухватила меня за рукав.