Героиня мира (1989)

Лужайки стали словно взморье, покрытое густой черной грязью, истыканной зелеными как мята, игольчатыми всходами молодой травы, по которому рассыпались звездочки подснежников, златоцветников и прозрачных фиалок. На липах показалась зелень, напоминавшая окраской первоцветы, а нагие, словно колья, березы окутались живительной пыльцой, осыпавшейся с сережек. У подножия западной веранды кусты, которых я прежде не замечала, заиграли розовыми язычками пламени.

Прилетела целая армия ярких, как цветы, птиц, появились похожие на блестящие угольки скворцы, и дрозды, и соловушки, и грянула музыка.

Подавленность и летаргическая вялость оставили меня. Они вконец вымотали меня и тогда утратили интерес к моей особе. В душе моей освободилось место, и его заняли вспыльчивость и беспокойство, кипучие вещества забродили у меня в крови, очищая ее.

Я получила целых шесть писем от Бирюзового Глаза — Кристена Карулана, а сама послала всего одно. Он ни разу не упрекнул меня, и язвительности в его посланиях не прибавилось. Он писал, что мои усилия, как видно, не принесли желаемых результатов, и то же можно сказать о войне. Сообщал, что они расположились на холме, среди равнины, в лесу, но точного места не указывал. Что конь его оказался стоиком, и неплохо бы ему занять терпения у своего четвероногого товарища. Писал, что скучает обо мне. (Как это может быть? Он и четырех дней со мной не провел.) Он не спросил, надеваю ли я серебряного крокодила. И не подтвердил обещаний навестить меня весной.

Но весна наступила, а он из тех, кто держит слово. Я с раздражением заметила, что все ждут его приезда. Обитатели дома повытаскивали ради него на свет свои лучшие наряды, казалось, что и сама усадьба принарядилась.

Настал и мой черед извлечь постиранные, надушенные травами, отглаженные легкие платья. Я подумала, что встреча с кем-нибудь будет чем-то новым для меня и принесет радость.

Пришло письмо от Воллюс, чего я никак не ожидала. По моим расчетам Карулан должен был сообщить ей, что получил мое согласие, быть может, умолчав о том, как именно это произошло. Вопреки ее грозному обещанию «поговорить со мной потом», мы не перекинулись больше ни словом, разве что участвуя в общей беседе. Обошлось без разговоров, и я восприняла это с благодарностью. Вероятно, они успели тайком условиться меж собой и предоставили Карулану самому вести игру. Я не ожидала, что она станет рисковать и похвалит меня в письме за благоразумие и сговорчивость — она этого не сделала. Вскрыв письмо, я прочла следующее:

«Дорогая моя принцесса, пишу Вам, на этот раз посылая прощальный привет. Я отправляюсь в то самое небольшое путешествие к голубым волнам Темерида, на поросшие пальмами острова Сибрис. Я стала прямо-таки искательницей приключений».

Далее она упоминала о суровой зиме и о том, что для ее уже немолодого организма необходима более теплая весна. Она рассказала, по каким ценам продаются цветы в букетах, и отметила, что мне невероятно повезло, раз у меня есть теплицы.

«Может, Вам доводилось что-нибудь слышать о ходе войны. Известия разнеслись повсюду, но до Гурца могли не дойти. Какое дело волкам и лесным кошкам до сообщений о стычках и битвах? Да и Вам, милая Аара, при Ваших скудных познаниях в географии. Отыщите, если будет угодно, школьный глобус и, когда найдете на нем Туйбиц возле черного Саблического океана, запомните: в этом месте нашим противникам, Альянсу Чавро и отдельным восточным царькам удалось добиться незначительных успехов. На чаврийских границах войска несколько раз предпринимали наступления и поспешно отступали. Разумеется, могущество и проницательность императора не оставляют нашим врагам ни малейшей надежды на удачу. Мы с минуты на минуту ожидаем триумфальных побед. В Урманте, на нашей родной земле, увенчанный лаврами Север понес потери из-за отъявленной глупости тех, кто возглавлял войска, за что их всех и повесили. Таких историй немало».

Затем она перешла к ценам на фрукты, к восхвалению моих садов и в завершение написала: «Что ж, я отправляюсь в путь. Но не сомневаюсь: победный глас трубачей Кронии будет слышен мне и далеко за морем».

Я дочитала письмо до конца, затем спустилась в гостиную на женской половине и там, подле бледного огня, перечитала его еще раз. Стоявшие на каминной полке блюда побрызгали вытяжкой из розмарина и розовых лепестков, и до сих пор этот запах, усиленный близостью огня, вызывает у меня иногда внезапный прилив страха и растерянности.

Учитывая сказанное ею прежде, даже я сумела прочесть предупреждение об опасности, написанное крупными буквами между строк, содержавших оптимистические прогнозы, перечень цен и заведомо лживые высказывания.

Из ее сообщений, среди которых далеко не последнее место занимала весть об отъезде, можно было заключить, что в империи воцарился полнейший хаос.

Спустя некоторое время я взяла из библиотеки глобус.