Героиня мира (1989)

— О, разве? Я предполагал, она намерена пережидать события там. Порой случалось заметить, как она кружит поблизости от поля боя. — Он бросил взгляд в мою сторону, чтобы узнать, не шокировали ли меня его слова. — Или же оставайтесь здесь. Я считаю, что это неопасно. Когда они, подобно вашему божку в лягушачьем обличье, расположившемуся под кедром, засядут в Крейзе, в лесах уже будет полно дичи. Город окружен домами и усадьбами, которые непременно станут добычей противника. Но до райского уголка под названием Гурц войскам три дня пути, если не больше, и он не пользуется громкой славой. Мне кажется, вас не заметят. Да, — прибавил он, — похоже, у вас отлегло от сердца. Вы по уши влюблены в свое поместье, вам не хочется его покидать, ведь вам не полюбились ни бегство, ни осада, ни война. Бедняжка Аара. Я не могу поставить вам это в упрек.

Мне потребовались все силы, чтобы не разволноваться. Его слова вызвали множество различных мыслей, меня затрясло. Но не видать ему моих слез, и я больше не стану взывать к нему, пытаясь преодолеть лежащую меж нами бездну.

Кажется, он с уважением воспринял мои попытки держаться спокойно и храбро. Подобная черта характера может оказаться весьма ценной, когда я стану куртизанкой при нем.

— Вдобавок, — сказал он, — пожалуй, я возьмусь с уверенностью заявить следующее: не успеет враг пожаловать к нам в гости, как вскоре все закончится тем или иным образом.

Он не объяснил, что означают его слова. И в тот момент я даже не задумалась над ними.

— Остался всего один вопрос, — сказал он. — Мы получили разрешение на изъятие провианта и прочих необходимых вещей со всех земельных владений. Подвалы и амбары Гурца ломятся от припасов. Полагаю, вы не станете возражать и даже не заметите урона. Но мне показалось, вам будет приятней, если я займусь этим сам.

Я вспомнила, как однажды в сумерки в дом к моей тетушке заявились ополченцы.

— Вы и мужчин заберете?

— Дорогая моя Аара, ваших элегантных управляющих и доблестных работников кухни? Нет, благодарю. Мы не возьмем даже несравненного Мельма, хоть он и сведущ в военном искусстве. К тому же он ни за что не согласится покинуть вас. Мы как-нибудь продержимся силами своих легионеров… опираясь на могущественного императора. А с вас, — заключил он, — и так предостаточно. Вы не хотите вернуться в дом?

— Нет…

— Тогда оставайтесь здесь. Полюбуйтесь на милых птичек, киска. Ей-богу, я переправил бы вас в другое безопасное место, если бы видел в том необходимость. К лету все уже будет позади. И тогда мы с вами совершим обряд. Благодарите богов войны: когда бы не они, я непременно дал бы волю рукам. За пением соловьев вы не услышите ни единого пушечного залпа. Разве я хоть раз сказал неправду?

К обеду я надела серебряного крокодила.

Капитан отряда и его адъютант сели за стол вместе с нами, по просьбе Карулана еду подавали в гостиной, без затей. Он покровительственно относился к этим офицерам, своим подчиненным, а они просто преклонялись перед ним. (Я уже слышала доносившиеся из конюшни восторженные крики целого отряда бойцов и некоторых моих работников, прославлявших принца.) Солдат разместили в помещениях при кухне. Мой нареченный по сердечному преподношению понадеялся на широту моих взглядов: возможно, на следующий год в поместье прибавится детей, ведь уходящим в бой солдатам не свойственны ни строгость нравов, ни сдержанность. «Как жаль, — заметил он, — что мы сами должны безупречно себя вести. Но мы могли бы, по крайней мере, посидеть в гостиной, прикрыв двери, а у мальчишки-истопника тяжелая походка».

Я понятия не имела, что они взяли из продовольствия. Экономка зашла ко мне вечером, но лишь затем, чтобы обсудить в деталях блюда к нашему обеду и к тому, который готовили на кухне для солдат. Роза не удержалась и высказала вслух то, что и без слов было ясно: «Кое-кому из этих парнишек больше не придется попробовать ни цыпленка, ни ватрушки, ни салата». Для них специально испекли торт. Мне кажется, их обед оказался обильней нашего и уж, во всяком случае, проходил в более непринужденной обстановке.

Когда подали бренди, я поднялась, намереваясь оставить мужчин, но Карулан демонстративно схватил меня за запястье, и капитан с адъютантом насупились, запыхтели и поспешно откланялись. Карулан проявил великодушие и налил им по полному бокалу, прежде чем выставить их за дверь.