Героинщики

Форрестер, действительно, мудила, но никому не нравятся те, чей девиз «возбудим, но не дадим », а эта красотка, могу сказать с уверенностью, мастер этого дела. Кому же понравится слушать чей-то лепет о том, что «они еще никогда не трахались »... Поэтому я одеваюсь и выхожу в ночь, ссылаясь на то, что мне завтра рано идти на работу.

Когда я возвращаюсь домой, Кайфолома еще нет. Я снова раздеваюсь и рассматриваю свое тело в зеркало в полный рост. Перевязываю себе конечности и ищу, где у меня лучшие вены. Достойными внимания я признал вены на ногах, одну хорошенькую нашел на руке, в области локтя, и одну - на запястье. Их можно найти в одно мгновение. Опять бешусь от того, что меня оставили за бортом.

Доносится звук домофона, уже совсем поздно, около двух часов ночи, поэтому я открываю сразу, решив, что это - Кайфолом, который просто забыл ключи дома. Но это Кочерыжка с обедом на вынос. Он совсем никакой, рассказывает, что его уволили с работы, где он работал с тех пор, как закончил школу.

- Пива хочу до смерти, пойдем в «Гуччи» на последней танец, что скажешь?

Стыдно говорить, но я уже устал от «Гуччи». Плохой знак: «Гуч» и «Истер-род» - это единственные храмы духовного просвещения, которые остались в этом городе. Я отвечаю, что я под кайфом, кроме того, пока мы доберемся туда, клубы уже закроются.

Он видит жгуты у меня на столе, качает головой и тяжело вздыхает:

- Я многое пережил, парень, но однажды, на пляже Портобелле, я провел черту между собой и, типа, наркотиками.

- Я только курю, - сообщаю я. - Да не будет никакого привыкания. И это клево, друг, лучшие ощущения на земле. Ни о чем не беспокоишься, все настолько охуенно ...

- Я бы тоже не против попробовать.

С друзьями нельзя торговаться. Поэтому я беру героин и трубку с фольгой (а я уже достаточно хорошо натренировался с ними у Форрестера), и мы зажигаем. Иногда в легкие вместе с грязным дымом попадают крошечные частицы алюминия, а голова становится невероятно тяжелой, и мою душу охватывает эйфория, которая приходит, как солнечный свет. Кочерыжка своей кривой улыбкой и отупевшими глазами выглядит, совсем как мое отражение в зеркале, и в головах наших бьется одна только мысль: Пусть все идет на хуй. Садясь на диван, я говорю ему:

- Кочерыжка, это все - одно большое приключение, после которого я буду чист в Европе, а потом вернусь в универ.

- Приключение ... - вздыхает он, пытаясь преодолеть рвотные позывы, потом уступает им, и густая желтая рвота льется на пол и попадает прямиком в пакет с обедом.

Голландский вяз

Она опаздывала и знала, что так и ей не удасться произвести впечатление в первый день на новой работе. Зря она пошла вчера гулять, но после того, как она пришла к родителям в гости, Элисон хотела только одного - забыть весь этот ужас. Тот страшный момент, когда мама кашляла и липкая кровь оставалась на ее платке. То, как они замерли на месте, мама, папа и она, увидев темную красное пятно у матери на руке. Но самое ужасное в этом всем то, что у Сьюзан Лозински появилась маска вины на лице. Она просила прощения, порывисто сообщая своей старшей дочери и мужу страшную новость:

- Кажется, оно возвращается.

У Элисон оставался впереди целый свободный день после того, как утром она сходила в бассейн. Она заглянула и к родителям, жалея о том, что проводила с ними меньше времени, чем нужно, с тех пор, как переехала от них несколько лет назад. Ее младшеньких, Мхаири и Калума, не было дома, почему она была очень рада. Несмотря на напряженное бледное лицо, отец храбрился:

- Мы сделаем все анализы, и если это действительно он, только предположим, что это действительно оно, мы все равно прорвемся, Сьюзан. Мы переживем это все вместе!

У Элисон кружится голова, ей кажется, будто всему миру приходит конец.

Она остается еще ненадолго, отвечая в тон их подавленным голосам, которые чуть слышно будто с ней разговаривают из другой комнаты. Мать, которая сейчас выглядит такой слабой и больной, и отец, худой человек с усами, всегда такой щеголеватый; его обошел стороной кризис среднего возраста, кажется, что он заметно похудел исключительно из чувства солидарности с женой из-за этих ужасных новостей. Оно вернулось. Затем Элисон идет от них и возвращается в свою квартиру в Пилрозе. Она никак не может успокоиться, поэтому быстро убегает оттуда вечером. Встречается с двумя девушками, Лесли и Сильвией, которых не слишком хорошо знает. Они вместе посещают наркоманскую вечеринку в Мьюирхаусе, после которой она оказывается на Толкросс, у Джонни Свона на диване.

Джонни все время распускает руки, пытается соблазнить ее на эту ночь. Несмотря на то, что она одурманенная наркотиками и переживает душевное смятение, она приходит в себя и посылает его на хуй; она еще не настолько закумарена. Но потом он начинает так жалобно просить о сексе, что Элисон уже кажется, что она оскорбляет его до глубины души своим отказом.