Героинщики

Она уже готова уступить, лишь бы он закрыл рот, и вдруг понимает, насколько ужасным будет этот процесс на каждом этапе. В конце концов, он успокаивается и оставляет ее в комнате, а сам идет в спальню.

Она покидает этот притон на рассвете, возвращается к себе домой, принимает душ, а затем направляется к месту своей новой работы - в зал заседаний городского совета.

В течение продолжительной болезни матери Элисон научилась отвлекаться. Хорошим способом переключиться на другое стал кружок поэтов Эдинбурга. Особую привлекательность этом кружке добавляло полное отсутствие мужчин. Она посещала собрания вместе с подругой, Келли, пока ее последний бойфренд Дес не почувствовал угрозу и не заставил ее прекратить посещать эти мероприятия с подругой, сделав из нее посмешище. Сейчас ей очень не хватало Келли, такой счастливой и светлой души, чьего хрупкого экзоскелета не хватило для того, чтобы помешать Десу разрушить их дружбу. Она вообще всегда убегала от проблем, всегда следила за каждым неуместным словом, которое позволяла себе сказать. Впрочем, таким был ее выбор, и Элисон продолжала посещать кружок сама.

Компания тамошних девушек не производила на нее какого-то невероятного впечатления. Большинство из них имели вполне очевидную сексуальную ориентацию, и только несколько искренне ненавидели мужчин через собственный плохой опыт. Но Элисон видела, что не все они усвоили урок, а потому были обречены найти себе новую пару, очередного женоненавистника и пьяницу, который поднимет свои яйца с барного стула только для того, чтобы пойти с последней шлюхой. У каждой из тех девушек был свой собственный Дес; действительно, очень жаль, что Келли встретила его.

Однако некоторые группы Элисон вообще не нравились: те, которые искренне считали себя настоящими поэтессами.

Однако большинство женщин ей все же нравились. Это был своеобразный эксперимент в ее жизни. Она мало знала структуре стихов и хокку, а также после того, как провела ночь с девушкой по имени Нора, не смогла присоединиться к рядам лесбиянок. Когда Нора работала языком внизу ее живота, было довольно приятно, но потом Элисон могла думать только об одном: когда же будет член. Впрочем, было очевидно, что этого она не дождется, поэтому она возбудилась, все ее тело охватило напряжение, она понимала, что просто зря тратит свое время. По крайней мере, Нора не была эгоисткой, потому что сразу поняла, что происходит, подняла голову и спросила: «Это не для тебя, да?» Элисон должна была признать, что так и есть. Она неловко чувствовала себя из-за того, что не может сделать ничего приятного в ответ. От Норы пахло тяжелым ароматом мускуса, который напоминал девушке о менструации.

Нора ни на чем не настаивала, но в следующее воскресенье сообщила Элисон, что «нашла выход». Отказаться при этих условиях было как-то неудобно, и Нора принесла дилдо и страпон. Он был просто огромный, и когда она начала пристегивать его к себе, Элисон не удержалась и рассмеялась. Затем она уговорила себя попробовать дилдо в деле, поскольку, по словам Норы, так никогда не оценишь его эффекта. Они попытались, и Элисон смогла честно признать, что в ней нет ничего от древней Сафо.

Только Элисон попала в дубовые стены зала заседаний, подавленная жарой на улице, у нее на теле проступили мурашки от одного вида всех этих занятых, решительных людей, и вдруг она почувствовала отвратительный запах, который доносился от ее подмышки, несмотря на утренний душ и шариковый дезодорант. Бля. Наркотики и дешевый алкоголь. Вымываешь его вымываешь, а запах всегда возвращается.

Она спряталась в углу зала, заполненного только на две трети, и присела на скамью. Ее новый босс, Александр Мар, как раз направлялся к небольшому помосту и устраивался за кафедрой. Оценив его светло-серый костюм и модную стрижку, Элисон обнаружила, что новый босс произвел на нее настоящее впечатление. Он был слишком хорошо ухоженный, его выбритое лицо вообще напоминало ей о геях, но он вел себя с какой-то спортивной агрессией, что возвышало его до уровня гетеросексуала.

- Меня зовут Александр Мар, и я начинаю свою работу по охране зеленых насаждений, почему - сам не понимаю, - начинает он, вызывая неизбежный вежливый смех аудитории.

Он уже слишком давно научился использовать такое смешное совпадение собственной фамилии с родом его занятий как деловой прием. Когда аудитория затихает, он продолжает вполне серьезно и несколько холодно:

- Не хочу разыгрывать перед вами мелодраму, - тут он окидывает взглядом притихших слушателей, - но я пришел сюда, чтобы поставить вопрос об ужасной чуме, которая неизбежно нависла над нашим прекрасным городом.

Прекращается даже маленький шорох, он привлек к себе внимание всех и каждого, даже Элисон, которая до этого думала, не пересесть ей немного ближе от сквозняка.

Он достаточно грамотно излагал свою точку зрения, сосредоточив внимание присутствующих на слайдах информации. Вот он показывает какое-то огромное темное насекомое, вид спереди. Своими длинными лапками оно как бы вызывает на бой каждого в этой комнате.