Гертруда Белл. Королева пустыни

Бэрроу сдался, попросив меня найти ему фураж и провиант. И действительно, скоро дела пошли на лад. На площади я показал ему на шелковое знамя Насира, вывешенное на балконе обугленного здания правительства, охраняемое внизу зевающими часовыми. Бэрроу вытянулся и резко отдал честь; одобрительная дрожь прошла по рядам арабских офицеров и солдат.

Вернувшись, мы постарались держать наше самоутверждение в границах политической необходимости. Всем арабам мы внушили, что эти индийские войска – наши гости, и им следует позволять, если не помогать, делать все, что они пожелают. Эта доктрина привела нас к неожиданным последствиям. Из деревни исчезли все цыплята, а три конных ординарца утащили знамя Насира, прельстившись серебряными гвоздями и острием на изящном древке. Вот так проявилось различие между английским генералом, который салютует знамени, и индийским солдатом, который его ворует: что лишний раз поощряло расовую неприязнь арабов к индийцам».

Куда правдоподобнее выглядит предположение, что Лоуренс, помня о стычке в Дераа (где, кстати сказать, если верить его рассказу, самого Лоуренса турки избили и изнасиловали), поспешил в мемуарах изложить этот инцидент в благоприятном для себя свете. А о резне в санитарном поезде предпочитает не упоминать. Бэрроу же так прокомментировал мемуары Лоуренса: «Я разговаривал с Алленби в кабинете его дома в Лондоне. Он постучал пальцем по корешку «Семи столпов мудрости» в книжном шкафу и сказал: «Лоуренс нападает на тебя в своей книге, Джордж». Я ответил в том смысле, что не обращаю на это внимания, а он сказал: «Да, это было бы бесполезно. Кроме того, мы же знаем Лоуренса. Воображает себя черт знает каким первоклассным военным и любит покрасоваться на глазах у толпы». По мнению Бэрроу, Лоуренс «был опьянен своим собственным воображением», а его обвинения в свой адрес, будто генерал считал арабов «завоеванным народом», счел даже не заслуживающими опровержения из-за их вздорности. А один из свидетелей стычки Бэрроу и Лоуренса утверждал, что Томас «мальчишеское нахальство, смешанное со стремлением показать, что он знает все на свете и пользуется доверием Алленби». Впрочем, он точно так же вел себя со всеми британскими генералами, исключая главнокомандующего Алленби.

Справедливости ради скажем, что существуют свидетельства со ссылкой на арабских повстанцев, что «Лоуренс безуспешно пытался спасти группу пленных от расправы бедуинов, чья затаившаяся жестокость проснулась при виде зарезанных женщин и детей». Также британский офицер Ф. Дж. Пик, прибывший в Тафас вскоре после Лоуренса, свидетельствовал: «Когда я прибыл в Тафас, я увидел бедуинов Т. Э. Л. полностью потерявших контроль над собой. Придя в ярость из-за мертвых мужчин, женщин и детей, лежащих в деревне и вокруг нее (что я видел сам), они метались, громко перекрикиваясь и разыскивая еще оставшихся в живых турок. Лоуренс прибежал ко мне и велел навести порядок так быстро, как только можно. Я смог этого добиться велев сотне моих солдат спешиться и идти маршем на деревню, примкнув штыки. Одного вида этого дисциплинированного отряда солдат оказалось достаточно. ‹…› Я получил приказ от Лоуренса собрать и охранять всех турок… Поскольку их количество возросло, мне пришлось направить часть турецких военнопленных помогать моим солдатам-египтянам. Этого, думаю, достаточно, чтобы подтвердить, что никакого приказа «пленных не брать» не было». По мнению Пика, «когда у Лоуренса была сила, чтобы контролировать арабов, он ее успешно применял. До моего прибытия он мог только пытаться убедить шейхов остановить их людей, убивающих турок, но их ярость была так велика, что они не хотели его слушать». Единственной силой, которая могла остановить бесчинства арабов, были британские солдаты (порой это были индийцы или египтяне под британским командованием).