Герцеговина Флор

Собаку назвали Джимом.

- Я тебя прошу. Ты можешь сказать, что мы хотим нянчить внуков, а не пса?! — не унималась мама.

Илик жил с родителями в стареньком доме, неизвестно как торчащем до сих пор в самом центре нашего города. Жильцы утверждали, что ровно с того дня, как они вселились в этот дом, городские власти обещали его снести. Квартира — две длинные комнаты — постоянно находилась в таком состоянии, что создавалось впечатление: здесь только что был обыск. Половину большой комнаты занимал кабинетный рояль гениального брата Илюши, который учился в Москве. Мы полным составом выгружали этот бесценный инструмент из товарного вагона московского поезда. По словам Илика, таких инструментов в мире осталось всего пять или шесть, он точно не помнил. Поэтому выгрузкой руководила мама Сусанна. Конечно, проще было пригласить профессиональных грузчиков, но в семье Илюши знали, что такое деньги и как и на чем их нужно экономить. Мы старались, как могли, зная, что если кто-то из нас хотя бы неосторожно поставит, уж не говоря о том, что уронит, драгоценный инструмент, то всему наступит крах. Брат не простит Илику этого и запретит иметь с нами дело как с не справившимися с обязанностями уродами.

Потом мы осторожно поднимали рояль по гнилой лестнице в темном подъезде, пропитанном запахом цветочного одеколона, потом вносили в дверь, стараясь не задеть вверху и «чтобы осторожно возле умывальника». Потом долго не могли приделать ножки. Зато после всех этих мучений мама Сусанна закатила такой пир с селедкой под шубой и форшмаком, что мы готовы были выгружать рояли хоть каждый день.

Папу Илика звали Авангардом.

Лично я гордился, что у меня есть знакомый с таким редким и красивым именем. Революционный порыв первых пятилеток, треск синих спортивных флагов с буквой «А» и ликующий вопль стадиона, приветствующего свою любимую команду, слились в нем воедино. Однако сам папа, видимо, давно разочаровался в этом имени и поэтому, когда звонил мне по телефону, назывался Павликом. Авангард, как это ни печально, доставлял своей семье массу огорчений. Он попивал. Нет, Авангард не соображал на троих, не скрывался, чтобы набраться в одиночестве, не выстаивал часами у бочек с пивом. Он выпивал красиво и независимо. Много и давно. Причем только марочные вина. Методично опустошая фирменные бутылки, которые отправлялись звенеть своими медалями в темные углы комнат. Эта его страсть в свое время заставила маму Сусанну бросить шить на дому, хотя до сих пор пожилые дамы называли ее лучшей портнихой города. Про Авангарда ходили легенды, которые, по-моему, вызывал к жизни сам Илик, что тот тоже был лучшим по части гешефтов. Например, одна из легенд рассказывает о том, как Авангард и его отец, купив несколько килограммов черной икры, увеличили вес в два раза, добавив в икру «глазки» от слабосоленой кильки. Таким образом, если сначала было пять килограммов икры, потом их стало десять, если было двадцать, то легко сосчитать, сколько их стало. Единственное, что не было точно известно, — в какой пропорции бралась килька.

Я никогда не задумывался над тем, сколько в этой истории правды, а сколько «глазок» от кильки. Меня интересовало другое: чем занимается Илик, когда не репетирует и не продает аппаратуру.

- Ну что поделаешь, — говорила мама Сусанна, — Илюша у нас способный до коммерции.

Потом я случайно увидел, до какой «коммерции» был способен Илик. Он разгружал какие-то машины, доставал картошку, возил на неизвестно откуда появившейся телеге корма для крупного рогатого скота. Жизнь заставляла Илика крутиться, и он крутился, чтобы где- то далеко, в Москве, его брат мог учиться на гения.

А как Илик говорил!

В его буйной голове перемешивались понятия. Слова лепились в какие-то немыслимые гибриды, будто он играл с окружающими в испорченный телефон. В сильно испорченный.

«Анспирантура шла по соше в облпросшов. С дзер- калом…»

И еще. Илик врал. Просто так. Безбожно. На всякий случай. Чтобы ничего не подумали. Вообще ничего! Он не говорил ни да, ни нет. Никогда! Как настоящий дипломат.

«Конфиренциально. Как интерпринер. Тет на тет».

Дома его никогда не было, если судить по ответам мамы Сусанны и папы Авангарда по телефону.

Он только что вышел с собакой. В магазин. Позвонить из автомата, а то у нас телефон не работает.

— А куда же я звоню?

- Не знаю…

И только когда я называл свое имя, он тут же возвращался, И начинал работать телефон.

Я привязался- к нему. Привязался ко всему этому.

Самолет снижался. Я так и не заснул. Вообще не могу спать в самолете. Стоит запрокинуть голову, как начинает казаться, что кто-то щекочет перышком шею. Нервы, наверное. Сегодня в аэропорту не будет Люды. В первый раз.