Герцог Бекингем

Наконец Шарлотта дождалась обхождения, к которому не то, что бы питала слабость, как любая провинциальная аристократка, но, по крайней мере, находила его уместным, а значит понятным, что было не так мало, имея дело со столь непредсказуемым и от того, одновременно милым и несносным месье из Анжу. Смерив, с присущим молодым особам, тщательно скрываемым восторгом, стройную фигуру кавалера, она всеми силами попыталась выказать притворное равнодушие, и даже некоторое показное пренебрежение, заложенное в женщинах с рождения самой природой. И всё же, невзирая на свой высокий титул и напускную бесстрастность, графиня предстала перед шевалье, испытывая некоторую робость, выразившуюся прелестным румянцем. Опустив глаза, она поприветствовала кавалера, легким, но весьма утонченным реверансом. Де Ро предложил даме присесть у стола, откупорив бутылку, плеснул до густоты красного нектара, едва покрыв донышки бокалов, после чего занял место, напротив Шарлотты.

– Сударыня, поверьте, не из праздного любопытства, я хотел бы задать вам ещё несколько вопросов.

Просьба, несомненно, усладила самолюбие графини, являясь более угодной, чем упреки и разоблачения, тем более, в данной ситуации, от человека который до смерти напугал своим появлением юную особу. Шарлотта, на сей раз не опасаясь, не оправдываясь, оказывала милость – благоволила. Но обидчивость, тем более злопамятство не были присущи благонравной графине, на протяжении всей своей жизни огражденной от суровых реалий влиянием отца. Шарлотта была излишне добра, доверчива и беспечна, что само по себе являлось весьма небезопасным в те тревожные времена, и именно эти безобидные качества позволили ей раскрыть душу, по сути, перед первым встречным, откровенно и бесхитростно, рассказав молодому дворянину о своих злоключениях. После вполне конкретного вопроса шевалье, графиня, исполненная прямодушия и лишенная долгое время близкого человека, которому можно излить душу, принялась весьма пространно, рассказывать Луи, к которому воспылала доверием, всё, что с ней произошло в ближайшее время.

За четверть с небольшим часа, пока мадам де Лангр в красках описывала обрушившиеся на неё беды, Луи, будто освободившись от повязки, закрывавшей глаза, сумел рассмотреть молодую особу, красивую, чувствительную девушку, проникшись к ней каким-то странным, непознанным доселе чувством. Он, с неподдельным участием, ловил каждое слово из уст прелестной госпожи де Бризе, понимая какие непростые испытания, послало Провидение на хрупкие плечики этой замечательной девушки.

–…и вот, вскоре, после погребения моего несчастного отца, в Труамбер прибыли мадам де Шеврез, маркиз де Попенкур и старинный друг усопшего батюшки, граф де Бокуз…

Услышав имя анжуйского графа, Де Ро закашлялся так, что чуть не упал со стула, будто чья-то невидимая рука сжала его горло. Он схватил со стола бутылку и, наполнив до краев свой бокал, залпом осушил его. Де Шеврез, д'Эстерне, упомянутый графиней в своем повествовании, а теперь ещё и де Бокуз, ряд, скованных единой цепью событий, знакомых имен, поразил шевалье, совпадения сыпавшиеся градом обескураживали.

– Вам плохо?!

– Нет, мадам, ничего.

Прохрипел Луи, вытирая выступившие от кашля слезы, тщетно попытавшись улыбнуться.

–…я начинаю привыкать.

Увлеченная рассказом, навеявшим самые неприятные воспоминаниями, девушка продолжила:

– Да, и вот, что любопытно, граф де Бокуз, встретив в замке барона д'Эстерне уверял, что этот человек не тот за кого себя выдает. Я, конечно, усомнилась в заверениях графа, хотя зная этого благородного вельможу как любезнейшего и кристально честного человека, вероятно, не имела на это права. Как бы там ни было, но именно с приездом названых мною господ, связано странное бегство из Труамбера барона д'Эстерне и падре Локрэ, а также таинственное исчезновение шевалье де Лавальера и его слуги…

– Вы не усматриваете связи между этими событиями?

– Даже косвенной. Эти люди не были знакомы, разве только д'Эстерне и Лавальер, но… нет не могу представить, что заставило столь спешно покинуть сих милых господ замок.

Наивность девушки, заставила анжуйца улыбнуться, но утаив едва уловимую усмешку, он вернулся к разговору, и, что примечательно, в первую очередь, осведомившись не о том, что считал самым важным в деле заговорщиков, а о том, что на сей момент наиболее взволновало его. Теперь когда из поля зрения исчез господин д'Эстерне, несколько беспокоивший Луи в течение всего рассказа, появилась иная персона заинтересовавшая анжуйца, ведь из прибывших в Труамбер, лишь маркиз де Попенкур, в силу возраста, мог рассчитывать на симпатии Шарлотты:

– Да, но вы остановились на приезде маркиза, вас, что-то связывает с ним?