Герцог Бекингем

Он ехал впереди, в гордом одиночестве, оставив на обозрение утопавшему в восторженных восклицаниях Портосу, как и дву другим спутникам, блестящий от влаги круп своего скакуна. Невзирая на попытку уязвить балагура шуткой, набожному Арамису было не до острот. Он крестился при каждом раскате грома, бормоча под нос молитвы, с тревогой вглядываясь в зловещий и безлюдный лабиринт улицы. Прибыв на место, где улица Могильщиков встречается с улицей Вожирар, послышался очередной сильный удар грома, и всё вокруг, на миг, при вспышке молнии, обрело ясные очертания. Арамис остановил коня, будто перед ним возник дьявол, и, привстав в стременах, завопил:

– Вон, вон, смотрите! Вы видели?! Вон там, там! Это сатана, клянусь! Это дьявол, превратившийся в карлика горбуна!

Глаза бедного Арамиса, свято верившего в Божье провидение, а значит и в нечистую силу, расширились до невероятных размеров. Сего обычно спокойного и рассудительного человека, было просто не узнать. Он тыкал пальцем во тьму, где почти растворились во мраке очертания монастыря кармелиток, испуганно озираясь на поравнявшихся с ним товарищей. Пожалуй, впервые увидев друга в столь сильном возбуждении, Атос, взглянул на него, улыбнулся, вкрадчиво поинтересовавшись.

– Да, что с вами, милый друг? Здесь никого нет, вам почудилось. Посудите сами, кому придет в голову шататься по ночам, да ещё в такую непогоду?! Дьяволу, ведь тоже неохота мокнуть, даже если он принял облик горбуна.

– Э-э-э, не скажите, любезный граф, у нас в Лангедоке, горбун действительно прообраз дьявола. А те, кто встретит его, поберегись!

– Ну, знаете ли, Арамис, у нас в Гаскони совсем наоборот. Увидеть горбуна к удаче, а чтобы было счастье, нужно непременно дотронуться до его горба.

Как смог, попытался утешить товарища д'Артаньян. Услышав восклицания Арамиса, Портосу, отчего-то стало не по себе. Он тут же вспомнил поездку в Шинон, мрачный подвал и гнусный разговор с мерзким карликом-горбуном. Лицо его исказила гримаса, которую заметь кто-либо из друзей, тут же заподозрил бы неладное. Его губы исказила жестокая гримаса, и беззвучный шепот вырвался из уст: «Карлик-горбун на улице Шкатулки, говорите? Думается мне этой ночью, господа, у нас будет на одного врага меньше»

Но капюшон, стена ливня, непроглядная тьма, сделали свое дело, не позволив разоблачить великана. Совладав с собой, Портос не нашел ничего лучшего как рассмеяться. Гогот товарища заставил поморщится недовольного Арамиса.

– К дьяволу предрассудки Арамис, пусть даже всё чертово воинство выйдет навстречу, меня не удержать, если где-то за столом ждет дюжина бутылок доброго вина и баранья нога!

Он вновь разразился хохотом.

– Едемте господа, заодно проверим, где приметы, вернее, в Гаскони или Лангедоке!

Как вы догадались, карлик-горбун вовсе не почудился Арамису, тем более не оказался случайно на углу улицы Вожирар и Шкатулки. Сие маленькое воинство, состоящее из главаря Кокоша, и ещё из четверых головорезов, любезно отпущенных из-под стражи Портосом, наделенного в Шиноне особыми полномочиями, оказалось здесь, чтобы исполнить приказ великана, унеся жизнь господина де Ро.

Итак, в эту ночь, вместе с горбуном, в предместье Парижа прибыли вполне известные вам особы: дезертир, бывший солдат короля Жак Совар; верзила Картобра; пьемонтец Протти; и малыш Дидье, самые верные и жестокие «псы», папаши Кокоша. Подробности причины, которая заставила сих разбойников прибыть из берегов Вьенны, на берега Сены, сменив Шинон на Париж, так же известна нашему уважаемому читателю, поэтому повторять лишний раз имя жертвы нет резона.

И вот, после того как мушкетеры, скажем так, разминулись с уцелевшими остатками банды «Кленовых листьев», разбойники укрылись от дождя под ветхим навесом, «прилипшем» к каменному забору монастыря Дешо, на улице Шкатулки, внимательно наблюдая за домом, где снимал комнату кавалер де Ро, не решаясь напасть наобум.

Морщась от дождевых брызг и дрожа от холода, Протти взмолился:

– Ну, когда же мы покончим с этим проклятым шевалье, и отправимся в кабачок тетушки Совар, прелестной сестренке нашего Жака, я весь дрожу от холода.

Не повернув головы к вопрошавшему пьемонтцу, горбун проворчал:

– Когда скажу, тогда и пойдем на штурм! Вам итальянцам лишь стоит подуть легкому ветерку, всё мороз, всё холод! Погодка, что надо, ни одной собаки на улице, хоть в этом нам удача!

Тянулись бесконечные минуты, сопровождаемые шумом ливня, тем самым вселяя в души разбойников необъсянимую тревогу. Наконец Кокош, глубоко вдохнул, поддернув длинным носом, будто унюхав благоприятность момента.

– Совар, Картобра, там во дворе…

Горбун ткнул пальцем в направлении ближайшей арки.

– …у забора, лежит лестница, тащите её сюда.

Затем обернувшись к Протти и Дидье, приказал:

– Ну, а вы полезете наверх, прикончите этого дьявола де Ро, тем самым на половину покроете наш долг.